— Понимаете, шеф велел мне вам позвонить, а я забыла. Может, он уже сам вас давно вызвал, а я тут мучаюсь чувством вины, — объяснила я представителю фирмы ситуацию.
— Нет, по вашему адресу вызова монтера фирмы не было, — помолчав, ответил он. — Желаете сделать вызов?
— Позже, — бросила я и положила трубку.
Тут облом. Ну ничего, есть еще варианты.
Я связалась с Юзером и попросила узнать о компании, страховавшей снимаемое Тариком здание. Устроенный Алиной пожар мог сыграть мне на руку. Ответ от Юзера пришел через полтора часа.
Владельцы особняка застраховали постройку в местный страховой компании «Щит». Вообще же владельцем здания являлась жена мэра города. Страховщикам еще не сообщили о пожаре, и я решила действовать. Нашла удостоверение главного пожарного инспектора, вклеила туда фотографию одной из самых оригинальных своих личностей и принялась гримировать лицо. На форме пожарного инспектора пришлось заменить погон с лейтенантских на полковничьи, хотя кто в них там разбирается, кроме самих пожарных? Из выдвижного ящика шкафа я вынула силиконовое пузо с полостью внутри, предназначавшейся для оружия, силиконовые штаны, создающие иллюзию толстых ног и огромной задницы, накладные груди шестого размера.
— Женя, я борщ сварила… — начала тетя Мила, залетев ко мне в комнату. Остальные слова застряли у нее поперек горла, и она закашлялась, рассматривая меня дикими глазами. Рука ее произвольно потянулась к сердцу.
— Мне идет форма? — спросила я, поправляя необъятные груди.
— Господи, — только и вымолвила тетя и, перекрестившись, выскочила за дверь.
— Никто меня не любит, — подмигнула я своему отражению в зеркале.
Мне самой было страшно от того монстра, которого я создала. Одутловатое лицо, покрытое толстым слоем грима, длинный тонкий нос, немного загнутый крючком книзу, острый подбородок с огромной бородавкой. Искусственные морщины, мешки под глазами делали меня на тридцать лет старше, а огненно-рыжие волосы, окутывающие мою голову как пух одуванчика, придавали мне вид злой ведьмы из темного леса. Я повязала на шею галстук, одернула юбку.
— Ну все, кажись готова.
Полученные в драке синяки и порезы надежно скрыты силиконовыми накладками и гримом, а уродливое лицо с чудовищной бородавкой на подбородке будет сеять смятение в рядах врагов, отвлекая их от трезвых мыслей. Моим уродством можно объяснить и большое использование грима и косметики. К тому же мой костюм был универсальным. Отстегнул женскую грудь, пристегнул мужскую — и ты уже гадкий пузан. Удобно, практично и дешево. Что до остальных различий, то как у женщин, так и у мужчин случаются волосатые ноги, руки и отталкивающее лицо. Но главное достоинство образа Шмуглевской Маргариты Арнольдовны — главного пожарного инспектора — это то, что Тарик никогда не заподозрит во мне ту женщину, что в маске с прорезями для глаз на лице посещала его особняк нынешней ночью.
Перед дверью я затормозила, хлопнув себя по лбу. Как я могла забыть! В тумбочке у меня нашелся полупустой флакон одеколона «Шипр», приберегаемый мной среди массы духов для особых заданий. Остатками одеколона я щедро пропитала свою одежду, таким образом поставив заключительную точку в образе. Я улыбнулась толстыми, как вареники, размалеванными губами, не имеющими четкого контура, и отметила, что вставные лошадиные зубы перепачканы помадой, но так было даже лучше. Бог еще не создавал более отвратительного существа. Я буду иметь сумасшедший успех.
Первой жертвой моей красоты стал сосед по лестничной площадке, по роковому стечению обстоятельств решивший выбить половики на улице. Я прижала его бюстом к задней стенке лифта и, асексуально улыбаясь, осведомилась грубым скрипучим голосом:
— Мужчина, вам на какой?
— На первый, — прохрипел он, закатывая глаза от бьющего в нос запаха «Шипра».
— Ой, какая я глупая, — захихикала я так, будто водили ржавым гвоздем по стеклу, и прижала соседа к стене еще плотнее, будет знать, как жаловаться насчет громкой музыки.
Дверцы лифта разошлись, я вышла, а сосед остался в кабинке, видно забыл, зачем спустился вниз.
Дети, игравшие у подъезда, при моем появлении ударились в панику. Кто побольше — убежал, совсем маленькие заплакали, прижимаясь к матерям, застывшим с открытыми ртами. Пьяный дворник, боровшийся с тошнотой, решил, наверно, что я его белая горячка. Я уверенной походкой продефилировала мимо и, оглянувшись, увидела, что дворника рвет на газон. Теперь я была уверена, что все сделала правильно.
Заряженный смертью джип ждал меня на стоянке. Садясь в него, я чувствовала, как шевелятся под париком мои собственные волосы. Малейшая оплошность — и на месте машины останется здоровенный котлован. Вспомнив про наши ухабистые дороги, я не удержалась от стона. Хорошо еще, что я не занималась перевозкой нитроглицерина. Рядом на сиденье стояла сумка с пластиковой взрывчаткой и детонаторами. Вынув парочку брикетиков, я запихала их в полость накладного пуза, туда же отправилось двенадцать детонаторов и устройство дистанционного подрыва заряда. Проходивший мимо служитель стоянки, загипнотизированный тем, как я поправляла силиконовую грудь, налетел на соседнюю машину.
— Эй, извращенец, любишь подглядывать? — заорала я ему, высовываясь из машины. — Постыдился бы, я тебе в матери гожусь.
Паренек, очевидно, только сейчас разглядевший меня, красный, словно рак, испуганно прижался к машине. Рот его беззвучно шевелился, но слов не было.
— Скажи спасибо, что мне некогда, — продолжала я разоряться. — Сдать бы тебя в милицию… Пусть бы все узнали, что ты псих.
— Я, я… — прохрипела моя жертва, силясь что-то сказать.
— Ты — животное! — крикнула я с надрывом и, дав по газам, умчалась, оставив парня в облаке пыли. О случившемся служитель стоянки будет молчать, постарается забыть, как дурной сон, — я не сомневалась в этом. Кому охота прослыть любителем подглядывать за страшилищами бальзаковского возраста?
Чтобы не привлекать внимания гаишников низкой осадкой джипа, до дома Тарика я добиралась окольными путями, стараясь выбирать дорогу поровнее. Подъехав к сломанным въездным воротам, я дважды просигналила и стала ждать реакции охраны. Камеры слежения, укрепленные на воротах, неподвижно смотрели в одну сторону, а значит, система видеонаблюдения по-прежнему не действовала. Хороший знак. По радио звучала песня Тома Джонса «Секс-бомба». Я сделала радио погромче и посмотрела на приближающегося охранника. Он пританцовывал в такт музыке. Видать, наши вкусы совпадали.
Заглянув в машину, охранник вскрикнул и невольно попятился, защищаясь рукой.
— Ай, придурок, ты меня напугал, — протянула я, мерзко гнусавя. — Почему не открываешь ворота? Я уже час сигналю!
— Вас ждут? Вы договаривались о встрече? — поинтересовался охранник, сконфуженно пряча глаза. Смотреть на меня было выше его сил.
— Меня не ждут, я прихожу сама! — рявкнула я на него, тыча под нос удостоверение.
