Я как бы развесил уши:
– Как интересно. А, знаешь, я ведь теперь твердо верю в математические прогнозы. Твой, ведь, ну, который ты объявил каббалистам, сбылся.
Для него мои слова, похоже, оказались неожиданностью:
– Ты это понял?
– Да, конечно.
– А больше никто… – заметил он и вдруг вдохновился. – А ты напишешь об этом в своей статье?
Я как бы раздумывал:
– Ну… Может быть… Видишь ли, одного прогноза ведь маловато. Это могут счесть случайностью. Мой главный редактор, наверняка, не поверит. Хотя я лично верю.
Антон убежденно сказал:
– Это не случайностью. И следующий мой прогноз сбудется на сто процентов.
Я подсказал:
– «Это случится 10 марта…»
Он уже не удивлялся тому, что я знаю и об этом его прогнозе:
– Да. Случится. Да, 10 марта. А потом будут новые происшествия. Сбудется и следующий прогноз, и следующий, и следующий.
Я спросил, стараясь быть как можно спокойнее:
– А сколько будет происшествий всего? Когда они произойдут.
Антон ненадолго задумался, потом решительно встал из-за стола:
– Пойдем ко мне, покажу.
Я тоже вроде бы съел все, что можно.
Мы поднялись в комнату к Антону. В прихожей столкнулись с парнем, выходящим из душевой комнаты. Антон кивнул на меня:
– Это Александр, тоже математикой интересуется, – и кивнул на парня. – А это мой сосед по блоку – Юра Таиров. Хороший инженер будет. Он летающую тарелку изобретает. Скоро на ней катать будет всех желающих. Хоть над Москвой, хоть по бесконечным просторам Вселенной.
Сосед недовольно огрызнулся:
– А Антон будет шпионом, – и юркнул в свою комнату. Мы зашли в жилище Антона.
Это была точно такая же комната, как у Зои. Только захламленная, заваленная картонными коробками, судя по надписям, из-под компьютерной техники. Видимо от этих коробок пахло чем-то химическим.
Я кивнул в сторону стены:
– А сосед он что, действительно тарелку делает?
Антон подтвердил:
– Да, только ей практически и занимается. Никуда кроме лекций и библиотеки не ходит. По-моему он уже год из ГЗ не выходил, свежим воздухом не дышал.
– Прямо как черный аспирант, – подумал я вслух.
– Что? – не понял Антон.
– Ничего. Это я так. И получается у него эта тарелка?
Антон одобрительно кивнул:
– Очень даже может получиться. По крайней мере, расчеты правильные.
Я поинтересовался:
– И ты, как он, из ГЗ никуда не выходишь?
Он покачал головой:
– Отчего ж… Я работаю много, но не хочу быть просто придатком мозга. Ничто человеческое мне не чуждо. Я спортом занимаюсь. На тусовки разные хожу. Там на меня пока мало внимания обращают. Но рано или поздно, благодаря науке, стану известным…
– Известным шпионом?
– Почему? – не понял Антон.
Я снова кивнул в сторону стены:
– Сосед же сказал, что ты шпионом будешь.
Он усмехнулся:
– Да, это я одно время криптографией, шифрами занимался. Очень это у меня хорошо выходило, ну, меня в соответствующие органы позвали на работу. Но скучно это – одним и тем же заниматься всю жизнь. К тому же я потом другим делом увлекся. Почти не секретным…
– Почти?
– Да у нас тут почти все секретное. Куда ни ткни, везде математику для военных и всяких специальных целей приспособить можно. Но то, чем я теперь занимаюсь, как сказал уже, почти не секретное. И прославиться можно с этим делом еще при жизни. А в органы ведь пойдешь, так после твоей смерти про тебя лет через пятьдесят расскажут. Может быть, расскажут, а может, и нет. А может быть, и расскажут, но не о тебе. Пойди потом кому докажи…
Мне не терпелось:
– Так, чем ты увлекся. Расскажи, раз оно почти не секретное?
– Сейчас покажу и расскажу, – Антон сел за компьютер. – Понимаешь, какая штука. В научном мире есть совершенно неисследованные вещи в казалось бы исследованных областях.
– Например?
– Например, ну самое элементарное: 2х2 – это не всегда 4.
– Ты, значит, этим занимаешься?
– Нет, – снова усмехнулся Антон, – более интересной штукой.
– Какой?
Он обернулся на меня от экрана компьютера:
– Теорией неровного поля.
Мне это ничего не говорило:
– А что это такое?
Он вздохнул:
– Как бы тебе это попроще объяснить… Футбол смотришь?
– Да, случается.
Антон провел рукой по пыльному столу:
– Там поле, по которому футболисты бегают, ровное?
– Вроде бы ровное.
– Вроде бы ровное, а мячик по кочкам скачет, футболисты ни с того, ни с сего спотыкаются?
Я согласился:
– Бывает.
Он продолжал:
– Бывает, потому что поле, хотя кажется таким гладеньким после газонокосилки, на самом деле неровное.
– И?
Антон торжествующе смотрел на меня:
– И так не только с футбольным полем, так со всеми предметами, со всеми линиями и пространствами. Везде есть кочки и ямки. Даже когда их незаметно, не видно. Даже в идеально ровных пространствах и процессах.
– И?
– И их математически можно высчитать, рассчитать в соответствии с материалом, окружающей средой, движением и прочими факторами.
Теперь понял:
– И ты этим занимаешься?
– Да.
Я был несколько разочарован. Кочки и ямки были далеки от моего расследования в ГЗ. Но нужно было поддерживать разговор:
– Наверное, интересно. А практическое значение есть?
– Конечно, – удивился Антон. – Это же очевидно. Например, можно рассчитывать крепость материалов. Можно планировать выбросы энергии. Можно предсказывать цикличность и «выбросы» многих процессов.
Я предположил:
– Например, землетрясений?
Он развел руками:
– Землетрясений, цунами, ураганов, других событий. Эту штуку можно наложить на любой город, на страну, на мир. И тогда можно, например, предсказать, где и что может случиться.
И тут я вдруг догадался:
– Так тот прогноз, что ты дал – и про 15 февраля, и про 10 марта – это теория неровного поля?
