– Кэсси? Ты в порядке?
В его голосе звучала искренняя забота, и она поспешно заверила его, что все отлично.
– Да, да… Все хорошо… отлично… Я просто… Я…
Теперь она не знала, как произнести то, что нужно. Она уже просила его о сексе, поэтому повторение должно быть нетрудным. Но нет. Он тоже молчал, пауза, казалось, длилась вечность.
– Никуда не уходи, – услышала она его голос. – Я еду.
В телефоне звякнуло: он отключился.
Кэсси лежала в постели, когда в половине второго раздался легкий стук в дверь. Последние четыре часа она силилась убедить себя, что он не приедет сразу, в этот же вечер. Да и как ему попасть в закрытое общежитие? Но некому было постучаться к ней после полуночи.
Она прошлепала к двери. Ее пульс отдавался у нее в голове столь громко, что она боялась разбудить всех вокруг. Чтобы успокоиться, она сделала глубокий вдох и повернула ручку двери, которая явила ее взору экс-распасовщика, в просторных спортивных штанах и футболке с каким-то неясным спортивным гербом, которая обтягивала каждую мышцу на его груди.
– Так… – пробормотала она. – Тебя пропустили?
– Дежурный в холле оказался техасцем, – сказал он, и его внимание тут же сосредоточилось на ее губах. Последние три дня он только и делал, что мечтал о ее поцелуе, подобно влюбленному Ромео, и долгие трали-вали не входили в его планы.
Он притянул ее к себе и обнял, его губы нашли ее губы, он пинком ноги захлопнул дверь… Ее рот открылся с легким стоном, к запаху зубной пасты примешивалось ощущение отчаяния. Он втянул это все и, подняв ее, счастливый уже тем, как ее грудь прижалась к его груди и как ее бедра коснулись его живота, понес к кровати.
Они упали на матрас и стали срывать друг с друга одежду. Ее футболка первой оказалась на полу, за ней последовала его рубашка, а потом и его нижнее белье. Его спортивные штаны и трусы мгновенно слетели, и теперь два тела лежали одно к одному. Они облизывали друг друга, обсасывали, обнюхивали и целовали, лаская и распаляясь, до тех пор пока не возбудились настолько, что достаточно было входа его мощного тарана в ее тело, чтобы удовлетворить требование древнего инстинкта в их сознании и первозданный зов плоти.
Так рухнул на нее, когда все закончилось. От перенапряжения он не мог пошевелиться. Потом он скатился с нее, испустив стон глубочайшего удовлетворения. В попытках устроить свое большое тело поудобнее он стукнулся головой о стену и ударился о нее своим вечно ноющим коленом. Он вскрикнул от острой боли.
– Тебе надо обзавестись кроватью большего размера. – Он повернулся, чтобы снять презерватив. Потом положил ее на себя, чтобы они оба могли поместиться на узком матрасе.
Кэсси пробормотала что-то неразборчивое в ответ. Ее тело казалось ей невесомым, она пребывала в некоем финальном трансе. Когда к ней вернулась способность соединять слова в предложения, она подняла голову и поглядела на него сверху вниз через полуопущенные веки.
– Ты кончил… – прошептала она. Странное чувство покоя обволакивало ее.
– Ты тоже, – широко улыбнулся Так.
Она повернула к нему сонные глаза, потом прижалась щекой к его груди, как будто это была ее персональная подушка.
Он улыбнулся и погладил ее волосы. Его глаза тоже стали закрываться. Скоро оба они, усталые от долгих бессонных ночей и любви, погрузились в глубокий сон.
Глава 7
Так проснулся в шесть утра, он чувствовал себя отвратно. От надувного матраса у него ныла спина, дрожали колени, шея согнулась под странным углом, а лодыжки саднило от края кровати.
Но Кэсси осталась теплой и пластичной, она прильнула к нему, ее волосы упали ему на грудь, она перекинула ногу через его колено, шлепнула по бедру, ее рука ласкала его живот, опасно приближаясь к той части тела, которая готова была подняться от одного ее прикосновения.
Так улыбнулся. Вот шалунья!
К несчастью, этим утром ему было не до раздумий. Скорей вставать и в дорогу. В 11 часов в Нью-Йорке он встречался с коллегами для обсуждения их компьютерных программ. Но как же неохота подниматься! Тем более что после веселой ночки напомнили о себе и травмы последних десяти лет.
Сейчас. Сейчас он встанет.
Он обвел взглядом комнату – вроде обычное женское обиталище, благодаря статусу качка он повидал их немало. Черт, все-таки она не походит на другие спальни. Нет каких-то особых занавесок. Ни красивеньких ковриков. Нет цветов и больших мягких игрушек, или разноцветных подушечек, или разбросанного мусора. Ничего розового, лилового или пастельного. Никаких орнаментов, гелевых светильников, фото подруг и любовников.
На женскую спальню походит, как тюремная камера.
Но есть здесь и кое-что необычное. Над столом приколоты каталоги звезд. Несколько фотографий каких-то взрывов на стенах. Звезды? Черные дыры? Дальние-предальние галактики? Что бы это ни было – они притягивают взгляд своей величественностью. Ужас! Она всю Солнечную систему бы сделала своим офисом.
Плакат с неким жутковатым зеленым свечением висел на шкафу над светлым пейзажиком. С ними соседствовала, видимо, какая-то планета с голубоватым сиянием над ее полюсом. Ее аура, может?
Его внимание привлек большой плакат на двери. Изображение кратера Барринджер в Аризоне. Он знал его, потому что поразился этой яме, образовавшейся за пятьдесят тысяч лет до его рождения. Он там даже несколько раз побывал. Огромная коричневая оспина у черта на куличках, странная, даже уродливая в сравнении с красотой других космических изображений.
Она шевельнулась, и Так взглянул на нее. Ее рука на его животе сжалась в кулачок, ноготки легонько его царапнули, и он закрыл глаза в предвкушении наслаждения. Как и своей эрекции.
– Доброе утро, засоня! – Он открыл глаза и поцеловал ее в волосы. Но как же ему надо было ехать.
Кэсси почувствовала тепло, вдохнула запах Така. Он занимал все ее мысли.
– Хм-м, – мурлыкнула она, вытянулась рядом с ним, ее глаза медленно открылись. Она улыбнулась, когда ее острый, как у птицы, взгляд приметил бугорок эрекции за его плоским животом.
– Хм-м-м, – повторила она, а ее рука скользнула сначала к его животу, а потом к мужскому достоинству.
От этого прикосновения Так закрыл глаза, а его бедра напряглись от желания обладать ею. Он положил ладонь на ее руку.
– Мне нельзя оставаться. У меня в одиннадцать совещание, которое нельзя пропустить.
– О-о-ох. – Она сжимала его детородный орган, большой палец чуть надавливал на твердую головку.
Так отвел ее руку – но это ему не помогло.
– Зачем, – спросил он, силясь отвлечь ее, – ты повесила на дверь изображение кратера Барринджер?
Кэсси оторвала взор от его мужской прелести и увидела, как он опустил подбородок на грудь. Не похоже, чтобы его просто было отговорить, но само знание им этого кратера от падения метеорита вызвало ее интерес. Она вздохнула, повернула голову к двери и другой щекой приложилась к его груди.
