— О'кей, — согласился Уилсон.
Тулж достал из кармана пачку египетских сигарет. В ней оставалось две штуки. Он предложил одну Уилсону, тот отказался. Тулж прикурил и положил погашенную спичку в керамическую пепельницу, по краю которой шла надпись золотыми буквами «Звезда Африки». Когда он вновь посмотрел на Уилсона, у него были глаза человека, принявшего серьезное решение.
— Как вы оказались среди этих порочных людей?
— Рыжеволосая женщина. Я последовал за ней через Атлантику. Это длинная история. Теперь она моя жена.
— А, женщина, — произнес Тулж так, словно что-то понял.
— В общих чертах.
Тулж на секунду задумался.
— Вы участвуете в операциях, связанных с работорговлей в моей стране?
— Не по собственной воле.
— Но вы пользуетесь доверием людей, которые участвуют?
— Более или менее.
— Но вы не с ними, вы уверены?..
— Я постараюсь выразиться предельно ясно, — ответил Уилсон. — Мне кажется, я всегда знал, что мир — весьма дурное место, но до недавнего времени я вел осторожную жизнь эгоиста, я старался не видеть зло, внушал себе, что оно не существует. И я по-прежнему не верю в то, что зло является естественным состоянием множества людей на Земле. Не исключено, что я глупый оптимист. Пират Пейдж и его шайка творят зло по отношению ко всем. Если я могу каким-либо образом помешать им, я сделаю это даже ценой своей жизни. — Он несколько смутился от выспренности своих слов, но именно их он и хотел произнести. Значительность сказанного вызвала у него легкое покалывание в пальцах ног.
— Очень хорошо, — с удовлетворением сказал Тулж. — В таком случае это не слепой случай, а Божественное провидение свело нас во второй раз. Мои друзья полагают, что эта война имеет коммерческую подоплеку. Верхушки бупу и анду наживаются, продавая в рабство соплеменников бизнесменам из промышленно развитых стран. Мои друзья убеждены: если мы перестанем торговать людьми, то война прекратится. И я с ними согласен.
— Кто такие ваши друзья?
Тулж потряс головой:
— Сначала скажите, поможете ли нам?
Уилсон бросил взгляд на королеву Викторию, висевшую над стойкой, и расправил плечи:
— Сигаретка у вас, надеюсь, еще осталась?
10
Река Мвтутси, протекающая сквозь зеленую мглу джунглей, была похожа на ручеек засыхающей крови. Из густых крон деревьев, росших по ее берегам, внимательно смотрели птицы самых экстравагантных расцветок и обезьяны с пушистыми белыми хвостами. Тишину нарушали лишь постукивания двигателей. Молчали даже москиты. Это были самые тихие джунгли из всех, где ему довелось бывать. Они напоминали зеленый храм, посвященный диковинному божеству бессмысленной плодовитости и неожиданной смерти. Мимо «Ужаса» проплывали трупы солдат, обглоданные крокодилами. Останки слегка покачивались на волнах, направляясь к морю.
В двадцати милях от заброшенного пункта заготовки леса в Улунди река разделялась веером на заросшие лилиями протоки между многочисленных покрытых грязью островков. Яхта медленно преодолевала трясину. Система гидролокации давала сбои из-за близости джунглей, и Пейдж был вынужден прибегнуть к старому приему промера глубины с помощью лески и свинцового грузила. Уилсон уселся на носу яхты и провел целых два дня, опуская и поднимая нейлоновую леску. Он ничего не имел против такого вида службы. Это позволяло не общаться с экипажем и предаваться размышлениям. Большую часть путешествия яхту сопровождал древесный сорокопут с черными крыльями и длинным хвостом. Он располагался то на гакаборте, то на кормовом леере и, подобно другим птицам, которых Уилсон здесь видел, не издавал ни единого звука.
— На месте африканца я бы подумал, что эта птица является для нас предвестником беды, чем-то вроде злого духа, — сказал Шлюбер, подойдя к Уилсону и закуривая. Волосы песочного цвета шевелились под легким ветерком, в глазах отражалась зелень джунглей.
Он перегнулся через леер, наблюдая, как сорокопут, облетев корабль, скрывается в деревьях.
— Вы заметили, эта чертова птица путешествует с нами от Улунди?
— Да, — ответил Уилсон. — Но вы, ребята, должно быть, обладаете крепким иммунитетом к неудачам.
— Что вы имеете в виду?
— Сколько раз уже плавали за рабами? — Уилсон опустил в черную воду и поднял леску. — Семнадцать с половиной футов, — крикнул он в сторону кормы.
— Да, да, — ответила Крикет из штурманской рубки.
— Мы пиратствуем шесть лет, — сказал Шлюбер. — В среднем три операции в год, значит, нынешняя — восемнадцатая или двадцатая по счету.
— Подозреваю, если бы неудача, судьба или Фемида, называйте как угодно, захотела настичь вас, то это случилось бы после третьей или четвертой операции. По моим прикидкам, можете спать спокойно.
— Вы не понимаете, — возразил Шлюбер. — Эта операция отличается от предыдущих. Раньше мы никогда не проникали внутрь страны. Честно говоря, у меня поджилки трясутся. Старый «Шторм кар» слишком велик для плавания по рекам. Эта посудина — в самый раз, она доплывет до озера Цуванга, забытого Богом, и, надо сказать, вполне заслуженно. А до этого мы зайдем в Кемал, или Брас, или в любую другую из полудюжины факторий, размещенных вдоль берега реки выше Ригалы, и заберем груз у местных оптовиков. Перекупщики совсем обнаглели, наценки иногда достигают двухсот десяти процентов за голову. Капитан Пейдж решил избавиться от каких бы то ни было посредников. Мы идем к святому источнику, друг мой. Дело рискованное, если вы спросите меня, но и потенциальный доход чрезвычайно велик.
Уилсон опустил груз на несколько футов, и свинец прошуршал по борту. Черный сорокопут пролетел над носом.
— «Ужас» возьмет на борт рабов? — спросил спокойно Уилсон.
— Именно так, — ответил Шлюбер. Дым от его сигареты облачком повис в плотном воздухе.
Уилсон сделал над собой усилие, чтобы не сорваться:
— И сколько человек вы сможете поместить в трюм? Двадцать? Тридцать? Похоже, игра не стоит свеч.
Шлюбер бросил окурок в черную воду.
— В данном случае речь идет не о людях в полном смысле этого слова. Иво — скорее животные. Маленькие негодяи даже не умеют говорить по-человечески, они издают какие-то щелкающие звуки вроде бурундуков.
Уилсон вспомнил дикие, пустые глаза женщин иво в Ригале и содрогнулся.
— Так сколько же вы сумеете затолкать в трюм? — услышал он собственный голос.
Мутная вода Мвтутси с легким шипением обтекала корпус корабля.
— От восьмидесяти до ста. — Шлюбер пожал плечами.
Уилсон стремительно подвинулся к немцу и процедил сквозь зубы:
— Вы, паршивые сукины дети!
Шлюбер сделал шаг назад и покачал головой:
