— Я за него очень рад, — зло проговорил Никита.
Мне не совсем была понятна его реакция, но я не стала уточнять, что Панкратову так не нравится в Викторе и почему Никита на него злится. Фурманчук в его сына не стрелял, на него тоже не покушался. Он даже, наоборот, помог нам как мог — узнал, от кого исходит угроза. Но Никите мало, он все равно злится. Я, конечно, могла предположить, что все дело в ревности, но это было бы слишком самонадеянно. С чего вдруг Панкратову меня ревновать к Фурманчуку? У меня и с тем, и с другим только деловые отношения. Да, с Виктором у нас было нечто вроде романа, но так давно, что я уже с трудом вспоминаю, как это было и было ли вообще. И потом, там, на передовой, такие романы действуют в качестве разрядки, иначе просто крыша съедет. Если хотите, то роман на передовой — это все равно что воскресенье после напряженной недели. Надо же как-то отвлечься и уйти хотя бы на пятнадцать минут от реальности.
— Женя, ты идешь или так и будешь стоять здесь и мечтать? — прервал мои размышления Панкратов.
— Между прочим, я тебя дольше ждала, пока ты плескался в ванной.
Я со злостью рванула дверь. Хорошо еще, что она не была заперта, иначе бы я, наверное, сдернула ее с петель.
— Дверь здесь вовсе ни при чем. Не надо так злиться, — проворчал Никита.
— А я и не злюсь, — буркнула я и побежала вниз по лестнице.
— Не забудь, что ты — мой телохранитель, — крикнул он мне вдогонку.
— Не надо мне давать профессиональные советы, — откликнулась я. — В данном вопросе по сравнению со мной ты — профан. Давай договоримся, что каждый из нас занимается своим делом и не лезет к другому, если это не мешает его интересам.
— Договорились.
Глава 6
Всю дорогу до банка мы ехали молча. Просто говорить нам сейчас было не о чем, любой вопрос мог повлечь за собой ссору. Наши отношения с Никитой все меньше и меньше походили на отношения клиента и исполнителя. Мы стали ссориться, что уже плохо. Когда люди ссорятся, и не из-за денег, то это что-то да значит.
Настроение у меня было довольно паршивое. Не радовала даже погода, а бесконечные пробки только еще больше раздражали. Сегодня в первый раз за последнее время я пожалела, что у моего «автонасекомого» нет крыльев. Хорошо было бы сейчас взять да и взлететь над городом на «жуке», над забитыми машинами дорогами. Просто взлететь и посмотреть на всю людскую суету сверху. Правда, сегодня утром это мое желание чуть было не осуществилось — мы с Панкратовым действительно чуть не взлетели. Меня всегда интересовал вопрос: что происходит после смерти? И есть ли вероятность, что ты все увидишь сверху? Но интерес интересом, а жить пока еще хочется. Не для того я отказалась участвовать в боевых операциях и занялась более «мирной» работой.
Можно, конечно, мне возразить и сказать, что если мне хотелось покоя, то надо было идти работать куда-нибудь в библиотеку — выдавать книжки, а заодно набираться умных мыслей. Но к такому я тоже пока еще не готова. Мне кажется, что не стоит бросаться из крайности в крайность. Поэтому на первое время я и выбрала работу, которая не слишком отличается от моей предыдущей. Профессия телохранителя более спокойная, не столь опасна для жизни, а вот адреналина хватает.
— Все, приехали, — сообщила я Никите, заворачивая на стоянку для клиентов банка.
— Ты со мной или здесь подождешь?
— Конечно, с тобой. Ты мне платишь именно за то, чтобы я везде и все время охраняла тебя.
Мы вылезли из машины. Никита подождал, пока я поставлю своего «жука» на сигнализацию, и мы зашли в банк.
— Нам сюда, — Никита показал рукой на дверь, где красовалась табличка «Посторонним вход воспрещен».
— Ты здесь не посторонний? — полюбопытствовала я.
— Я здесь VIP, поэтому мне можно.
Никита открыл дверь и, как истинный джентльмен, пропустил меня вперед.
— Прямо по коридору, третья дверь направо, — скомандовал он.
На этой самой двери красовалась табличка «Управляющий». Если Никита так запросто заходит к управляющему банком и его не окликают охранники, то тогда не стоит удивляться и тому, что его не испугало и не тормознуло угрожающее предупреждение «Посторонним вход воспрещен».
Но до конца наглеть Никита не стал. Прежде чем войти к управляющему, он учтиво постучал. Дождавшись положительного ответа, Никита вошел, опять-таки пропустив меня вперед.
— Здравствуйте, Петр Александрович, к вам можно?
— О, Никита Андреевич, заходите, пожалуйста, — приветливо откликнулся хозяин кабинета.
Петр Александрович встал из-за стола и подошел к Панкратову. Мужчины пожали друг другу руки. Было видно, что взаимной неприязни они друг к другу не питают, но дружбой здесь тоже не пахнет. Они были деловыми партнерами, которые всегда оказывали друг другу услуги. Им было выгодно такое сотрудничество, и, чтобы не испортить отношения, они не становятся друзьями и не проводят вместе выходные. По саунам они ходят, только если того требуют дела, но не в каких-то иных случаях.
— Деньги готовы?
— Да, сейчас. Еще полчасика подождете?
— Можно, — согласился Никита.
— Кофе, чай? Или, может, чего покрепче? — предложил Петр Александрович.
— Можно и кофе, а коньячку туда плесните немного, — попросил Никита.
— А даме? — Петр Александрович перевел взгляд на меня.
— А мне без коньяка, — решительно заявила я.
— Одну минуточку.
Петр Александрович нажал на клавишу селектора и попросил секретаршу принести три кофе. Два с коньяком, а один без.
— Слышал я, что у тебя, Никита, мелкие проблемы с «большим папой», — завел не слишком приятный разговор Петр Александрович.
— Да, есть немного, — согласно кивнул Никита.
— Это, конечно, не мое дело, но мне кажется, что «папа» в последнее время стал наглеть. Совершенно не дает развернуться. Денег с каждым разом требует все больше и больше, — продолжал Петр Александрович.
Было заметно, что тема его тоже волнует, возможно, у него с «папой» тоже не все гладко, и он рад, что не одинок. Но Никиту это нисколько не радовало.
— Может, мы присядем? — Никита попытался отвлечь Петра Александровича от неприятной темы.
— Конечно-конечно. Прошу прощения, я как-то не сообразил сразу.
Петр Александрович вскочил со своего места и засуетился вокруг нас с Никитой. Меня это немного удивило, я никогда не думала, что управляющий банком может так засмущаться из-за мелкой оплошности. Но, видимо, в жизни еще и не такое бывает.
Я опустилась в предложенное мне кресло, которое оказалось на удивление мягким и удобным. Никита сел рядом со мной. По выражению его лица я видела, что больше всего на свете ему хотелось бы сейчас оказаться за тысячу километров от Тарасова или хотя бы не в этом банке.
