Книга Общага-на-Крови, страница 16. Автор книги Алексей Иванов

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Общага-на-Крови»

Cтраница 16

— Пусти, — тускло говорил Ринат, упираясь ладонью в дверь.

— Убирайся отсюда, — с ненавистью тихо говорила девочка.

— Пусти, б-твою мать… Дверь, на хер, вынесу, если не откроешь, стерва, — угрюмо предупредил Ринат.

— Ты больше от меня ничего не получишь, — торопливо произнесла она. — Больше не смей прикасаться ко мне, скотина… Можешь выселять меня отсюда, я тебя никогда больше не пущу, понял?

— Дверь выбью, — тупо повторил Ринат и пнул по косяку.

Отличник и сам не понял, как он двинулся к Ринату. Ноги шли, голова плыла в тумане, а дух рвался вон из тела от страха.

— Отстань от нее, Ринат, — очень тоненько сказал Отличник.

Девочка увидела Отличника и испугалась его больше, чем пьяного Рината. Ринат с трудом повернул к нему голову.

— Чего надо? — вяло спросил он.

— Отстань от нее, — теперь осипнув, повторил Отличник.

— Пошел на хер, говнюк, — ответил Ринат, отворачиваясь. — Открой, сука! — велел он и злобно ударил в дверь кулаком так, что девочка отшатнулась вглубь комнаты.

Отличник как во мгле увидел, что его рука вытянулась в пространстве и легла на плечо Рината.

— Отстань от нее, — повторили губы. Никакая другая фраза уже не сочинялась.

Ринат убрал с двери кулак, снова оглядываясь на Отличника, и вдруг гигантская, исполинская пятерня, пахнущая табаком и потом, закрыла Отличнику весь мир, смяла его лицо и толкнула назад. Отличник почувствовал, что летит, и в следующий миг ударился затылком о невообразимо твердый цементный пол.

Свет в глазах Отличника почему-то не погас, а долго-долго тек, шевелился, переливался и, наконец, сгустился в предметы. Голова Отличника лежала в ладонях у девочки, которая только что пряталась за дверью, и перед собой Отличник увидел ее бледное лицо, упавшие волосы и большие темные глаза.

— Не бей его!.. — убегая в сторону, кому-то крикнули глаза и вернулись обратно, слившись с глазами Отличника. — Тебе больно? — спросили они.

Отличник вырвался из притяжения этого взгляда и рассмотрел, что девочка на коленях склонилась перед ним, а он лежит на полу в коридоре. В вырезе ночной рубашки, спустившемся вниз, Отличник увидел бледные, острые грудки девочки. «Вот и Лелька так же всегда… — почему-то подумал Отличник. — Вечно на ней халат точно на десять размеров больше, болтается, как тряпка на швабре…»

— Больно? — спрашивала девочка, щупая затылок Отличника.

— Нет, не больно, все нормально, спасибо, — быстро сказал Отличник и порывисто сел, привалившись спиной к стене.

— Пошли!.. — прогрохотало где-то сверху, и что-то дернуло девочку так, что она вдруг оказалась стоящей на ногах, а потом ее утащило в комнату, и на месте проема выросла дверь.


Обалдение медленно проходило. Резь в затылке сменилась редкими выстрелами, которые отдавались в темени и в плечах и выдавливали слезы. Отличник пощупал здоровенную шишку и медленно встал. Правая тапочка его отбежала шагов на пять и валялась на боку, как лодка на песке. Отличник добрел до него и всунул ногу.

О том, чтобы вернуться в свою комнату, он и не подумал, будто комнаты не существовало вовсе. В голове была жуткая пустота. Отличнику казалось, будто она образовалась не случайно, а для чего-то важного, требующего чистоты мысли. Если он будет думать о трахающихся друзьях, о Ринате, голова лопнет от вернувшейся боли. Ничего не соображая, он добрался до черной лестницы и двинулся вверх, по квадратной спирали маршей. Ступеньки гармошкой появлялись из мрака. На площадках с неестественной регулярностью вдруг освещались окна. Моментально чернея, как фотобумага на свету, Отличник пересекал слепящие лунные прямоугольники. Дойдя до девятого этажа, он достал ключ, который подарил Игорь, влез по стремянке, отомкнул замок, отвалил крышку люка, выбрался на чердак, бросил замок на прожженный матрас, валяющийся рядом, и выполз на крышу.

Было очень тепло и очень темно. Отличник приблизился к невысокому парапету, накрытому карнизом из оцинкованной жести, и посмотрел вниз. Он захотел прыгнуть, но в голове бешено застреляло оттого, что он наклонился, и Отличник не стал прыгать. Он не мог сделать этого, пока его что-нибудь отвлекает. Рассыпавшиеся над общагой звезды были похожи на колесики и шестеренки развалившихся часовых механизмов, которые, противоборствуя вечности, пытались ее измерить, но потерпели поражение. И к горлу Отличника подкатило сдавленное, предсмертное ликование побежденного, который узрел все неимоверное могущество своего победителя и понял, что принять его вызов уже само по себе победа.

Отличник сел и стал смотреть на город. Пунктиры фонарей вдоль улиц расчертили его на шахматные квадраты. И геометрия города перекликалась с геометрией космоса над головой. Отличник видел тонкие линии, идущие от звезды к звезде. Они перечеркивались, скрещивались, сплетались зигзагами, проявляя рисунки созвездий, таких же простых, гипнотически-примитивных, какие оставили на сводах своих пещер ископаемые людские стада. По тонким стрелам этих линий в острых углах скапливалась незримая энергия. Она текла, нагнеталась, мерцала, и неподвижные созвездия вдруг исполнились величия, волнения, напряжения, страдания. И только так можно было увидеть, что вся материя — земная и космическая — одухотворена насквозь.

Отличник глядел в звездное небо и думал, что во вселенной звезд неизмеримо больше, чем душ. Чем будет он под этими вечными огнями, он, лежащий на глыбе из желтого кирпича, что плывет в дикой пустоте? Зачем создан этот простор, этот свет и эта боль, наполняющая любую вещь в мироздании? И что может сделать он в сравнении с мощью и величием гигантских звездных скоплений и бесконечных пространств? Какой свет рассеет эту мировую тьму и какой звезде он будет принадлежать? И нужен ли кому-нибудь, кроме человека, свет его солнца? Какой свет, какой дар хранится в его душе? И что это такое — дар?

Отличник понимал дар не как душу, не как талант и не как жуткое везение, позволившее человеку очутиться в этом мире и сколько-то здесь жить. Он понимал этот дар как смысл существования человека, но не для самого человека, а для всего мироздания. Как главную идею человека, вполне вероятно не понимаемую даже им самим. А любовь, добро, талант — все это было только ипостасями дара. Даже вся вселенная — это лишь ипостась человека, который ее созерцает. Так же как и любой человек — ипостась общей вселенной. Вспоминая слова Лели о том, что все главные вещи в мире своей бесконечностью противоречат природе смертного человека, Отличник думал, что дар и уравновешивает все. Но что же является его, Отличника, личным даром?

Он многое мог бы принять в себе за дар, но все это было слишком конкретным, ограниченным. И Отличник даже боялся: а вдруг его дар неузнаваем, потому что уродлив, ущербен, ведь у него, у Отличника, попросту нет любви! Конечно, он любил и Лелю, и Нелли. Но все же это была не та любовь, которая мерещилась ему под синим небом Тенерифы. А если без любви дар Отличника изувечен, то своим существованием Отличник калечит весь мир. Отличнику казалось, что зло, нелепость и тупость, процветающие в этом мире, процветают лишь потому, что он никого не любит. А любовью, которая грезилась ему в облике Тенерифы, нельзя любить по собственному желанию. И что же ему тогда надо сделать, чтобы уничтожить мировое зло, мировое уродство? Отличник знал: надо сделать шаг за парапет. Исчезнет он — и исчезнет мировое зло.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация