— Эти проклятые вши кого угодно сведут с ума, — сказал он.
Прислонившись к стенке воронки, Джонни закрыл глаза. Он устал. Три дня они наступали без остановки. Он чувствовал, что стоит ему лечь и прикрыть глаза, как он моментально отрубится.
Джо растормошил его. Джонни открыл глаза. Снова была ночь. Когда он закрыл глаза, был еще вечер, и на небе виднелись отблески заката.
— Должно быть, я слегка задремал, — сказал он, зевая.
Джо ухмыльнулся.
— Ну да, задремал! Да ты так храпел, что, наверное, в Берлине было слышно! Просто поражаюсь, как ты можешь тут спать.
Звук пулеметной очереди заглушил ответ Джонни. Они на минуту замолчали. Пошарив в ранце, Джо тащил оттуда плитку шоколада и, разломив ее пополам, протянул кусок Джонни. Они с наслаждением принялись жевать.
— Я вот что думаю, — сказал Джо.
— Ну?
— Похоже, они ожидают, что мы снимем этого пулеметчика, — сказал он. — Иначе они не стали бы ждать.
— Нам-то что беспокоиться? — сказал Джонни. — Нам никто ничего не приказывал.
Джо, прищурившись, посмотрел на него.
— Это как раз тот случай, когда они просто не в состоянии передать нам приказ, и ты это прекрасно знаешь. Мы сами должны принять решение.
— Я уже принял решение, — ответил Джонни. — Буду действовать согласно приказу. Так что я остаюсь здесь.
Джо с минуту смотрел на него, потом опустился на колени. Сняв с пояса две гранаты, он внимательно осмотрел их и поглядел на Джонни.
— Пойду заткну ему пасть.
— Никуда ты не пойдешь! — ответил ему Джонни.
Склонив голову набок, Джо смотрел на Джонни.
— Ты что, остановишь меня? — спросил он ровным голосом.
Они молча смотрели друг на друга, и наконец Джонни улыбнулся.
Толкнув Джо кулаком в бок, он сказал:
— О'кей, если ты собираешься стать героем, придется мне пойти с тобой, посмотреть, что у тебя получится.
Джо схватил его за руку и крепко сжал. На его лице была улыбка.
— Я знал, что ты согласишься!
Джонни улыбнулся в ответ. Сняв с пояса две фанаты, он осмотрел их. Удостоверившись, что все в порядке, он повернулся к Джо и сказал:
— Ну что ж, я готов.
— Я тоже.
Джо принялся карабкаться вверх по стенке воронки. Обернувшись, он увидел, что Джонни ползет за ним.
— Слушай, эти вши меня совсем доконали.
Они подползли к верху воронки и осторожно высунули головы. Застрекотал пулемет, и по отблескам пламени они засекли, где он находится.
— Видишь? — прошептал Джонни.
Джо кивнул.
— Заходи справа, а я — слева, — прошептал Джонни.
Джо снова кивнул.
— Что с тобой? — нервно спросил Джонни. Он чувствовал, как по лицу текли капли пота. — Язык, что ли, проглотил?
Джо улыбнулся.
— Страшновато, — ответил он, выбираясь. Джо выбрался из кратера. — Ну ладно, давай свернем шею этому негодяю! — И, петляя, побежал через поле.
Помедлив секунду, Джонни побежал за ним.
8
Он лежал в кровати, слушая музыку, доносящуюся из открытого окна. Его глаза были широко открыты, но он ничего не видел. Ему не хотелось поворачивать голову к окну, ему не хотелось видеть, какой был день, какое голубое небо, какие зеленые листья, освещаемые солнечными лучами.
Одной рукой он крепко сжимал простыню, как будто боялся, что ее кто-нибудь у него отберет.
Музыка за окном стихла, но продолжала звучать в его голове. Он прислушался, ожидая следующей мелодии. Хотя он и так ее знал — они всегда играли одно и то же, когда отходил автобус.
Пошарив на тумбочке, он достал сигарету и прикурил. Глубоко затягиваясь, он ждал, когда снова зазвучит музыка.
Послышался шум голосов. Ветер доносил обрывки речи. Разговаривали мужчины, разговаривали женщины, приятные слова, нежные слова, нежные и грубые одновременно.
— Прощай, сестричка! Если бы ты не была лейтенантом, я бы, ей-богу, расцеловал тебя.
Легкий смех и ответ:
— Ну давай, солдатик. Осторожней только со своей рукой, помни, что тебе сказал доктор.
Другие голоса, мужские. Разговаривали приятели.
— Да уже все было на мази, честное слово, но потом она заартачилась и стала говорить, дескать, у нее офицерское звание.
— Ну да, конечно, они все такие. Будь ты офицером, она конечно б тебе дала.
И снова первая пара. Его голос:
— Я буду скучать по тебе.
Ее голос:
— Я тоже буду скучать по тебе. Можно, я приеду как-нибудь навестить тебя?
Минутное колебание, и ответ:
— Зачем тебе это? Ведь ты возвращаешься домой.
Понемногу голоса затихли. Воцарилась тишина, которую нарушил звук отъезжающего автобуса.
Он судорожно вцепился в простыню. Сейчас это снова начнется. Музыка оглушила его. Это был океан звуков. Он тонул в нем. Музыка звучала громко, навязчиво. Ее специально придумали, чтобы мучить его.
И Джонни снова придет домой.
Тра-ля-ля, тра-ля-ля…
Он закрыл уши руками, чтобы ничего не слышать, но музыка звучала слишком громко. Он слышал урчание двигателя, крики прощания, и музыка — громкая музыка, волнами накатывающаяся на него.
Наконец музыка стихла вдали, и он убрал руки от ушей. Они были мокрыми от пота, катившегося по его лицу, тогда он вытер их о простыню.
Понемногу Джонни стал успокаиваться, веки опустились сами, он устал, его дыхание замедлилось, и через несколько секунд он заснул.
Позвякивание тарелок на подносе разбудило его. Еще не открыв глаза, он нашарил на тумбочке сигареты и сунул одну в рот. Прежде чем он успел прикурить, кто-то чиркнул спичкой и поднес ее к сигарете.
Не поднимая век, он прикурил и глубоко затянулся.
— Спасибо, Рок, — сказал он.
— Принес вот тебе пообедать, Джонни. Может, вылезешь из постели и поешь? — Голос Рокко был твердым и уверенным, как и его рука, держащая поднос.
Джонни инстинктивно повернулся и посмотрел на костыли, стоявшие у изножия кровати. Они всегда стояли там, постоянно напоминая ему о том, в кого он превратился. Он покачал головой.
— Нет.
Он слегка приподнялся, и Рокко быстро поправил подушку так, чтобы ему удобно было сидеть, и поставил перед ним поднос. Джонни посмотрел на тарелку и отвернулся.
— Я не голоден.
Подвинув стул к кровати, Рокко уселся и посмотрел на Джонни. Вытащив сигарету, он закурил. Медленно выпустив дым через ноздри, он сказал:
