– Надеюсь, меня в таком виде не узнают, а то такой стрем, – обеспокоенно пробормотал он, оглядывая себя со всех сторон.
– Я тоже на это очень надеюсь, – ответила я и стала сама гримироваться. Мое превращение заняло полчаса. Я тоже хотела преобразиться в молодого парня-проповедника, но получилось какое-то существо неопределенного пола. Я напялила очки, посмотрелась в зеркало и решила, что так даже лучше. Молодые проповедники с Запада в настоящее время стали такой же частью российского пейзажа, как березки. Их считали безобидными чудиками, посмеивались и старались обойти стороной.
– Не хотелось, чтобы в таком виде нас скинхеды встретили, – обеспокоенно добавил Тим, репетируя перед зеркалом глупую американскую улыбку. – I’m fine. I’m happy. Howe are your?
– Не каркай, – буркнула я ему, – говорить надо не по-английски, а по-русски с сильным английским акцентом. – Еще полчаса мы тренировались говорить, ходить и вести себя, как проповедники. По окончании занятия я торжественно вручила Тимофею Библию. Второй Библии не было, и себе я взяла книжку по искусству православной Руси. Книга была очень толстая, напоминала Библию, а название было настолько затертым, что вовсе не читалось. В глаза бросался лишь большой позолоченный православный крест.
Прикрывая крест на книжке рукой, я взяла посылку с автоматом и бросила Тимофею:
– Вот, понесешь посылку. У меня руки должны быть свободны.
– Ясно, брат Алекс, – произнес Тимофей с сильным акцентом и с улыбкой до ушей.
– Двинули, – скомандовала я.
После дождливой ночи наступивший день оказался солнечным и на редкость жарким. Большинство людей уже успело добраться до рабочих мест, и на улице было не столь многолюдно: дети, пенсионеры да молодежь, которым нечем было заняться.
От напряжения и жары лоб Тимофея покрылся испариной. Я посоветовала ему расслабиться. Первым делом мы завернули на почту. Там я избавилась от посылки. Затем доехали до бюро судебно-медицинской экспертизы, которое располагалось в здании учебного центра медицинского университета. Я позвонила своей знакомой – эксперту и сказала, что материалы ей передадут во дворе двое проповедников-мормонов. В это время вокруг нас ходили студенты, посмеивались, тыкали пальцами. Пару раз обозвали гомосеками. Тимофей от этого нервничал все больше и больше. Через пять минут эксперт спустилась и забрала пакет с образцами. Она посмотрела прямо мне в глаза, но не узнала. Значит, маскировка была более чем удачной.
Вскоре мы стояли в подъезде дома, где жил оружейных дел мастер по кличке Демид. Глушитель от автомата мог быть его работой, хотя я не была в этом уверена.
– Что мне-то делать? – с тревогой спросил Тимофей.
– Позвонишь в дверь и скажешь, что хочешь поговорить о Боге. И не уходи до тех пор, пока он не откроет, – инструктировала я его, – откроет, а дальше уже моя работа начинается.
Мы поднялись на пятый этаж. Я указала на дверь, а сама прижалась к стене, чтобы меня не было видно через «глазок». Тимофей позвонил. Жестом я показала ему, чтобы не забывал улыбаться. Он послушно нацепил на губы фальшивую улыбку. За дверью послышалась возня. Затем глухой бас спросил:
– Кто там?
– Я хотэл погаварит с вам о Боге, – воодушевленно произнес Тимофей, улыбаясь в «глазок».
– Иди в зад со своим богом, мудило, – совсем нерадушно ответил хозяин квартиры из-за двери. Потом наступила тишина. Тимофей посмотрел на меня. Я в ответ кивнула, чтобы он еще звонил. Тимофей вновь позвонил.
– Ты че, придурок, еще не ушел? – с угрозой в голосе осведомился Демид.
– Вы не понял! Я хотэл погаварит с вам о Боге! Иисус, – ответил Тимофей еще более жизнерадостно. За дверью повисло тяжелое молчание. Невозможно было понять, есть там кто-то или нет. Тимофей вновь позвонил и повторил заученную фразу: – Я хотэл погаварит с вам о Боге! Как ваши дела?
– Вот сука, – буркнул Демид за дверью.
Улыбаясь, Тимофей вдавил кнопку звонка и не отпускал до тех пор, пока дверь с грохотом не распахнулась. Из квартиры с ревом вырвался громадный бородатый мужик, телосложением напоминавший платяной шкаф.
– Все, херенок, пришла тебе жопа!!!
Тимофей с ужасом на лице выставил перед собой Библию, решив, что она может его защитить. Он и в страшном сне не мог представить, что способен разъярить по доброй воле такого вот монстра. Демид планировал порвать сопливого проповедника, но тут вмешалась я. Подсечка, удар в солнечное сплетение. Демид начал оседать, а я со всего размаху перетянула его увесистым томом по морде. Силой удара противника отбросило внутрь квартиры, в прихожую. Звук от падения получился, как от груды камней. Соседи скорее всего подумали, что дом обваливается. Я отшвырнула торчавшие в проходе ноги Демида и махнула Тиму:
– Давай сюда. Что ты там застыл?
В этот момент на лестницу выглянула соседка оружейника. Она, конечно, не видела короткой схватки между нами, потому что в противном случае ни за что бы не высунулась. Она лишь слышала подозрительный грохот и решила посмотреть. Я загородила дверной проем и сделала вид, что разговариваю с хозяином квартиры:
– И сказал Иисус: «Просящему у тебя дай и от хотящего занять у тебя не отвращайся». Он имел в виду, что деньги не есть главное. Что надо делать себя совершенный. Вы понимайте? Вот от Матфея, глава седьмая. Иисус сказал: «…не заботьтесь и не говорите: «что нам есть?», или «что пить?», или «во что одеться?» – потому что все это ищут язычники и потому, что Отец ваш Небесный знает, что вы имеете нужду во всем этом…»
Я говорила, а соседка все дальше высовывалась из двери, стремясь заглянуть в соседскую квартиру. На помощь неожиданно пришел Тимофей. Вот от кого я помощи точно не ожидала! Справившись с испугом, он улыбнулся до ушей и двинулся к соседке со словами:
– Я хотэл погаварит с вам о Боге! Вы верите в Иисус?
После этого соседку как ветром сдуло. Тимофей пробовал ее преследовать, но дверь в квартиру захлопнулась перед самым его носом.
– Итак, не заботьтесь о завтрашнем дне, ибо завтрашний сам будет заботиться о своем: довольно для каждого дня своей заботы. – Закончив проповедь несуществующему собеседнику, я втянула Тимофея в квартиру и захлопнула входную дверь. – Теперь помоги мне перетащить этого борова в комнату.
Тимофей с кислой миной посмотрел на тушу оружейника.
– Да тут без лебедки не обойдешься!
– Давай бери его за ноги, – рявкнула я, схватив бородача под руки.
Весу в оружейнике было никак не меньше двухсот килограммов. Тимофей с жутким кряхтением помог мне усадить исполина на стул, потом отошел, держась за живот.
– Нет, все, теперь грыжа обеспечена. И в позвоночнике что-то хрустнуло. Нет, я к нему больше не притронусь.
– И не надо, – пробормотала я, приматывая Демида к креслу. Для надежной фиксации пришлось потратить два мотка широкого скотча. В конце процедуры оставшимся скотчем я заклеила рот хозяину квартиры, чтобы тот не орал, когда очнется. Приходить в себя хозяин начал, едва я отстранилась. Сначала он застонал, дернулся, открыл глаза и с изумлением уставился на нас.
