— Когда все началось? — спросил я.
— В среду утром, после того как ты улетел на Западное побережье. Джо Дойл позвонил и сказал, чтобы мы все приостановили. Все сделки будут решаться в офисе Дэна Ричи.
Джо Дойл занимался деловыми связями нашей телесети. Это был крайне способный человек, один из тех, кого я собирался оставить.
— А почему ты не позвонил мне? — спросил я.
— Сначала думал, что ты уже об этом знаешь, — ответил он. — Я знал, что ты там по уши в делах, и решил, что это ты просил Ричи помочь тебе, ведь у него все-таки опыт. Только в пятницу я дозвонился до него и все узнал.
— Что он тебе сказал?
— Он там верещал своим голосочком, что Совет директоров очень озабочен теми финансовыми договорами, которые ты заключил, и они хотели приостановить все, чтобы подробно изучить.
— Что за чушь! — взорвался я. — Совет директоров делает то, что скажет им Синклер.
— Я это знаю, и ты это знаешь, — сказал Джек. — Но мне-то каково! Мне либо надо подписывать, либо все клиенты разбегутся. Не знаю, что он там нашептал Синклеру на ухо.
Я молчал. Чушь какая-то! Синклер никогда бы не разрешил мне действовать с таким размахом, если бы хотел подставить меня. Он знал, что многие из подписанных договоров принесут ему целое состояние.
Было восемь часов, когда я вошел в свою квартиру. Телефон надрывался. Звонил Уайнент. Его голос дрожал от гнева:
— Я думал, что делаю для вас работу…
— Так и есть, — сказал я. — Нью-Йорк, Чикаго, Лос-Анджелес вчера перешли на цветное изображение.
— Так почему же в пятницу меня уволили? — спросил Уайнент.
— Что?.. — Я не мог скрыть удивления.
— Меня уволили, — повторил он. — Дэн Ричи вызвал меня и сообщил, что в моих услугах больше не нуждается. Он сказал, что я делал все неправильно, что я не получил «добро» на цвет. Я возразил, что вы дали мне разрешение, но он заявил, что этого было недостаточно, что я уже давно работаю в компании и пора бы знать, что для таких решений нужно согласие Совета директоров.
— Ладно, — сказал я.
— Так что же мне теперь делать? — спросил он.
— Ничего. Приходите завтра на работу как обычно, я всем займусь.
Я положил трубку и посмотрел на Джека.
— Слышал?
Он кивнул. Его лицо было озабоченным.
— Что ты собираешься делать?
Вместо ответа я поднял телефонную трубку и позвонил Фогерти.
— Вы сможете собрать своих девочек и через час быть в моем кабинете?
— Конечно, — бросила она небрежно, как будто речь шла о воскресной прогулке.
— Хорошо.
— Мистер Гонт, — в ее голосе слышалось волнение.
— Да?
— Я смотрела вчера шоу с Жанной Рейнольдс, она была восхитительна. Поздравляю вас. И фильм с Кларком Гейблом, который показали после шоу, тоже превосходный.
— Спасибо, — сказал я. — Увидимся через час.
Я принял горячий душ и переоделся. Когда я вышел из ванной, Джек пил кофе, изрядно приправленный бренди.
— Попробуй, — предложил он. — Нет ничего лучше, чтобы завестись хоть с самого утра. — Он протянул мне чашку.
Я сделал глоток и едва не обжег горло, но в голове просветлело. Он оказался прав.
— Идем, — сказал я.
— Какой будет сценарий? — спросил он, следуя за мной к лифту.
Я ухмыльнулся:
— Ты что, не знаешь, что против огня надо бороться огнем?
Глава одиннадцатая
На ночь я принял снотворное и утром в понедельник проснулся очень поздно. Я намеренно не хотел показываться в офисе до одиннадцати часов. К этому времени там уже творилось нечто невообразимое.
У Фогерти неожиданно обнаружилось чувство юмора.
— По-моему, взрыв достиг восьми баллов по шкале Рихтера, — сказала она, когда принесла мне кофе и почту. — Мистер Синклер ждет вашего звонка.
Я выглянул в окно.
— Такое впечатление, будто идет снег.
Она поняла, что я имею в виду.
— Если он еще позвонит, я скажу, что вы не смогли раздобыть собачью упряжку.
— Уже есть какие-нибудь результаты рейтинга по субботе? — спросил я.
— Скоро должны появиться. У меня первые сводки Эй-Эр-Ай. Похоже, все хорошо.
Сводки лежали у меня на столе, я просмотрел их. Все было более чем хорошо. Если они хоть как-то соответствуют действительности, мы отобрали у остальных телесетей сорок четыре процента зрителей благодаря шоу с Жанной Рейнольдс, сорок один процент первого часа фильма и тридцать восемь процентов второго часа. Это значительный результат. В субботу Синклеру никогда не удавалось набрать больше семнадцати процентов.
Я расслабился. Напряжение постепенно спадало, и настроение улучшилось. Теперь я радовался, что лично позвонил президентам четырех крупнейших рекламных компаний. Это был ловкий прием, но я говорил им чистую правду.
— Я посылаю вам экземпляр нашей программы на осень, — говорил я. — У вас есть двенадцать часов, прежде чем все это попадет в газеты, и еще двенадцать часов, прежде чем об этом узнают остальные компании. После вас я позвоню еще в три крупнейших агентства и сделаю им аналогичное предложение. Я располагаю двенадцатью с половиной процентами лучшего времени со скидкой в десять процентов от исходной цены. Предложение остается в силе до четырех часов завтрашнего дня. После этого вам придется платить по полной цене. Можете изучить расписание. Я думаю, вы согласитесь со мной, что следующей осенью Синклер загребет кучу денег.
Все задали мне один и тот же вопрос:
— Почему вы так уверены в этом?
И всем я дал один и тот же ответ:
— Посмотрите, какой рейтинг будет у нас в понедельник, и если весь субботний вечер не будет наш, забудьте о моем предложении. Но если вы не заключите сделку с Синклером на следующий год, вам предстоят тяжелые объяснения со своими акционерами.
Первый телефонный звонок раздался прежде, чем я успел просмотреть отчеты Эй-Эр-Ай. Звонил Джон Вартлет, президент «Стандарт-Кэссел», один из четырех, которым я звонил накануне.
— Стив, — начал он весело, — я решил даже не ждать результатов рейтинга, я уверен, что ты прав.
Еще бы он не был уверен! Ведь Джон черпал информацию из тех же источников, что и я.
— Спасибо, Джон.
— Да, вот еще что, я хотел бы первым выбирать программы.
— Идет! — согласился я. — Только ты должен купить не менее пятидесяти процентов времени каждой программы.
— Но это же грабеж чистой воды! — воскликнул он. — Но я согласен, если ты дашь мне место в шоу с Жанной Рейнольдс и в фильме.
