— А я бы уехал отсюда, — признался он. — Только моя старуха не хочет бросать детей, я имею в виду внуков. Она прямо вся извелась, дожидаясь, когда они появятся. Теперь они носятся по всему дому, орут, а она на седьмом небе от счастья. Кошмар какой-то! Никогда не поймешь этих женщин.
— Значит, нас уже двое, — улыбнулся я.
Водитель хмыкнул и уставился на дорогу. Остаток пути он молчал, пока я не дал ему на чай. Он посмотрел на пятерку.
— Счастливого Рождества.
— Купите своим внукам подарок, — сказал я.
Я вошел в квартиру и включил свет. Здесь все было так, как я оставил три месяца назад, даже в баре стояло ведерко со свежим льдом.
Я налил себе виски и только подошел к телефону, как тот зазвонил. В трубке раздался голос Шейлы.
— Добро пожаловать домой, босс. Я внизу.
— Поднимайся.
Я налил еще бокал виски. К этому времени в дверь позвонили. Шейла стояла на пороге, на ее пальто сверкали снежинки. Она улыбнулась.
— Привет, Стивен.
Я поцеловал ее в щеку.
— Единственное, что мне нравится, когда я возвращаюсь домой, так это ты. — Я помог ей снять пальто. — Я налил тебе, выпей.
Мы прошли к бару, и она взяла бокал. Выпив, она поставила его на стол.
— Я так рада, что ты вернулся. Тут у нас такое творится!
— Ну расскажи.
— Да тут какие-то подводные течения, никак не могу выяснить, что к чему. Прибыль на нуле. Все носятся как угорелые, тебя нет, чтобы привести всех в чувство, а Синклер сидит у себя наверху и разбрасывает меморандумы, как бумажные самолетики.
Она остановилась, чтобы перевести дыхание.
— Я бы еще выпила.
Я налил ей виски.
— Это ты заставила Анхеля позвонить мне?
Она кивнула.
— Откуда ты узнал?
— Угадал, — сказал я. — Анхель только по имени ангел, но он парень честолюбивый, и кто-то должен был убедить его, что лучше быть со мной, чем против меня.
— Ты все время прохлаждался на побережье, и от тебя не было никакой помощи, — пожаловалась она. — Страсти продолжают кипеть.
— Да, надо будет мне перевести туда все исполнительные службы, пусть в Нью-Йорке останется только отдел продаж.
— Но что бы ты ни говорил, Стив, факт остается фактом: пока Нью-Йорк все контролирует… — Она не договорила, но я понял, что она имеет в виду.
Я должен был быть здесь, я ведь президент компании и должен находиться тут даже не для того, чтобы что-то делать, а просто чтобы отстаивать свое дело, если, конечно, мне это еще нужно.
Это было самым главным.
Но я уже не был уверен, что мне это нужно.
Глава вторая
За эти годы у меня были взлеты и падения. Всякое бывало. Я так долго бежал в гору, что это стало привычкой, а когда чуть замедлил бег, всем показалось, что я съезжаю вниз. Ну что ж, придется начать снова.
Я не винил Спенсера. У него своя работа — смотреть на все критическим взглядом, чтобы механизм не давал сбоя. И подталкивать, если он будет заедать. А подталкивать он мог только меня. Я был его исполнитель.
— Кто еще знает, что я приехал?
— Да практически все, — сказала Шейла. — Когда я уходила, народ еще работал. Все хотят подготовиться к встрече с тобой завтра.
— Завтра меня не будет на работе, — отрезал я. — Я буду работать отсюда. Поставь сюда дополнительный коммутатор.
Она знала, о чем я говорю. У меня был специальный коммутатор на несколько линий, и если я говорил с него, то создавалось впечатление, что я у себя в кабинете. Никто не догадывался, что я звоню из дому.
— Что-нибудь еще? — спросила она.
— Да. Сделай так, чтобы Синклер до меня не добрался, я не хочу с ним разговаривать.
— А если он будет настаивать?
— Передай то, что я тебе сказал. Я уже стар, чтобы играть в такие игры, да и он, наверное, тоже.
Она оставила бумаги на столе и закрыла записную книжку. Я проводил ее до двери и помог надеть пальто. Она как-то странно посмотрела на меня.
— С тобой все в порядке? — спросила она.
— Конечно. Почему ты спрашиваешь?
— Не знаю. Ты как-то странно выглядишь. Будто тебе все безразлично.
— Немножко надоело все это. Слишком часто приходилось этим заниматься. А может, просто вымотался. Но завтра с утра я буду в норме.
— Хорошо, — кивнула она. — Спокойной ночи, Стивен.
Я закрыл за ней дверь, вернулся к бару и, налив себе виски, сел на стул. Фогерти трудно было провести. Она знала меня, может, даже лучше, чем я сам, и, должно быть, заметила то, что ускользнуло от меня. Я допил виски и принялся просматривать кипу документов, которые она мне оставила.
Наверное, прошло полчаса, как снова раздался звонок. Я отложил очередной меморандум, встал и подошел к двери.
Я был все еще занят своими мыслями, когда открыл ее. Девушка, стоявшая на пороге, быстро вернула меня к реальности. Длинные белокурые волосы с темным отливом, голубые глаза, обрамленные накладными ресницами. Короткая шубка из рыси, на которой снежинки казались украшением. Нос у девушки был прямой, зубы красивые и белые, а губы чувственные.
— Привет, — сказал я.
— Я Марианна Дарлинг, — представилась она. — Но чтоб вам было проще, можете звать меня просто Дорогая.
[14]
Я засмеялся:
— Заходи, Дорогуша.
Я закрыл дверь, помог ей снять шубу.
На ней были пурпурные сапоги выше колен, но платье оказалось таким коротким, что ноги все равно были видны. Чувствовалось, что под платьем ничего нет.
Она прошла мимо меня в квартиру. И тут же стала все разглядывать. Никаких комплексов, надо же!
— Ну и как? Нравится?
— Нравится. Чувствуется, что здесь живет мужчина.
— Что будешь пить? — спросил я.
— А что ты пьешь?
— Виски.
— Я тоже выпью, — согласилась она. — Это делает жизнь проще.
Я налил ей виски и плеснул немного себе. Она подняла бокал и провозгласила:
— Бум-бум!
Мы выпили. Она заметила на столе бокал Фогерти, на котором виднелся след помады.
— Я пришла слишком рано, — усмехнулась она. — Я не хотела тебе помешать.
— Ты не помешала. Это забегала моя секретарша, принесла мне бумаги.
— А-а! — протянула она.
