Он посмотрел ей прямо в глаза.
— Я не могу вернуться.
— Почему? — требовательно спросила она. Он промолчал. — Потому что твой отец реалист и знает, что для того, чтобы выжить в этом мире, приходится делать то, что не очень-то хочется?
— Дело не в этом.
— Из-за меня? — Она не отвела взгляда. — Из-за того, что я не вписываюсь в твой мир?
Опять молчание.
— Об этом тебе можно не беспокоиться. Возвращайся домой, где тебя ждут. Мы разведемся. Тебе не придется стыдиться меня. — На глазах ее вновь появились слезы. — Прошу тебя, Роберт, я больше так не могу. Я хочу домой.
Она заплакала, снова спрятав лицо у него на груди. Сквозь всхлипы ухо ее уловило странный грудной голос, ласково произнесший:
— Я люблю тебя, Дениз. Не плачь, мы едем домой.
18
С того дня прошло меньше полугода. Дениз стояла в своей комнате в городском доме де Койна в Париже перед огромным трехстворчатым зеркалом и критическим взглядом рассматривала свое отражение. Поразительно, думала она, как все меняется в зависимости от того, по какую сторону прилавка ты стоишь. Когда она хотела стать манекенщицей, ей говорили, что ее бюст слишком велик. А теперь те же люди, принимая ее как клиентку, уверяют ее, что грудь у нее самой совершенной формы и как нельзя более соответствует замыслу художника. Дениз едва заметно улыбнулась самой себе.
Модельер в салоне князя Никовича чуть с ума не сошел. Актерским жестом прижав ладони ко лбу и закрыв глаза, он произнес:
— Мне видится это как очень простое темно-зеленое узкое платье, почти в обтяжку. Шея раскрыта до основания, а ниже — смелое декольте в форме полумесяца, чтобы приоткрыть эту восхитительную грудь. И юбка колоколом, с разрезом от пола почти до колена, как у китаянок. Это будет потрясающе!
Он открыл глаза, посмотрел на нее.
— Как вы думаете?
— Не знаю, я никогда не носила зеленое.
Платье вышло именно таким, каким его «видел» автор, но завершающую ноту внес в него Роберт: он преподнес ей известный всему миру изумруд барона, камень в пятьдесят каратов в форме сердечка, оправленный в мелкие прямоугольные бриллианты и свисающий с тонкой платиновой цепочки изысканной работы. Драгоценность загадочно поблескивала на ее чуть золотистой коже, покоясь в самом центре декольте, в ложбинке между грудями. Насыщенный зеленый цвет камня отражался в темно-карих глазах Дениз.
Внезапно Дениз охватило какое-то беспокойство. Она повернулась к сестре своего мужа, сидевшей в маленьком кресле у нее за спиной. Снизу доносились приглушенные звуки празднества, набиравшего силу.
— Не знаю, что такое со мной. Боюсь идти вниз.
— Не стоит беспокоиться, — улыбнулась Каролина. — Не съедят же они тебя.
Дениз посмотрела ей прямо в глаза.
— Ты не понимаешь. С некоторыми из присутствующих там мужчин я спала. Что я им скажу при встрече? Или их женам?
— Пошли их всех к черту! Я могла бы рассказать тебе такие вещи, что ты тут же почувствовала бы себя невинным ягненком.
— Возможно, но ведь я делала это за деньги. Каролина приблизилась к ней.
— Посмотри в зеркало. Знаешь, что означает изумруд? Дениз молча покачала головой.
— Его носила моя мать, — сказала Каролина. — И моя бабушка, а до нее — ее мать. То есть его носила либо сама баронесса де Койн, либо та, что вот-вот должна была стать ею. Когда отец передал камень Роберту, для того чтобы он подарил его тебе, это означало конец всей твоей прошлой жизни в той мере, в какой это касалось нашей семьи. Люди, которые сейчас находятся внизу, все до единого знают это.
Дениз почувствовала, что готова заплакать.
— Роберт никогда не говорил мне об этом.
— Ему незачем было. Для него это само собой разумеется, равно как и для всех остальных. Вот увидишь.
— Я сейчас расплачусь.
— Не нужно. — Каролина коснулась руки Дениз. — Давай-ка побыстрее спустимся вниз, пока ты и вправду не успела этого сделать. А то косметика потечет.
Через толпу гостей к Дениз подошел барон.
— Могу ли я пригласить тебя на танец, доченька?
Она кивнула, пробормотав какую-то вежливую фразу. Он взял ее за руку и провел к чуть возвышавшейся площадке для танцев. Музыканты заиграли медленный вальс, и они плавно закружились по залу. Галантно ведя ее, барон улыбнулся:
— Видишь, как хорошо я их вышколил, — они принимают во внимание мой возраст. Дениз рассмеялась.
— Ну, в таком случае им бы нужно было играть что-нибудь побыстрее!
— Нет, ни за что! — Он взглянул на нее. — Тебе нравится вечер?
— О да, здесь все как в сказке. Я никогда не знала, что жизнь может быть такой прекрасной. — Она поцеловала его в щеку. — Спасибо, папа!
— Я здесь ни при чем, все это благодаря тебе. Ведь ты вернула мне сына. — Он сделал едва заметную паузу. — С Робертом все в порядке?
Она подняла на него глаза.
— Вы имеете в виду наркотики? Он кивнул.
— Да, — ответила Дениз. — С ними покончено. Ему было нелегко, долгое время он сильно мучился, но теперь это позади.
— Я рад. Видишь, как не быть благодарным тебе?
— За это нужно благодарить не меня, а израильтян. Насчет таких вещей у них очень строго. Это они поставили Роберта на ноги.
Незаметно они оказались у входа в библиотеку, и барон увлек Дениз за собой из зала.
— Зайдем сюда, я хочу дать тебе кое-что.
Дениз с любопытством последовала за ним. От горевших в камине дров по комнате волнами распространялось тепло. Барон отпер ящик стола, потянул его на себя и извлек пачку бумаг.
— Это все твое, — передавая бумаги Дениз, сказал он.
Дениз посмотрела на листки. Здесь действительно было все: полицейские протоколы, медицинские справки, документы о задержаниях и арестах. Она была совершенно сбита с толку.
— Как вы их добыли?
— Купил. Теперь, когда документы здесь, твое имя нигде больше не фигурирует.
— Но каким образом? — спросила она. — Ведь это, должно быть, стоило ужасно дорого!
Не ответив, барон забрал у нее бумаги, подошел к камину и швырнул их в огонь. Кучка листков ярко вспыхнула.
— Я хотел, чтобы ты видела это своими глазами. — Барон повернулся к Дениз. — Та Дениз ушла навсегда. Она долго смотрела в огонь, потом обернулась:
— Ушла? Тогда кто же остался? Кто я?
— Моя невестка, — спокойно ответил барон, — Жена Роберта, которой я так горжусь.
Пройдя по коридору, Роберт зашел в кабинет отца.
— Это не оправдает себя.
