— Триста франков, — сказал бакалейщик.
Мальчик посмотрел на банкноты, зажатые в руке. Марсель заметил, что у него было только двести франков.
— Тогда возьмите что-нибудь назад, — сказал мальчик на ломаном французском.
Бакалейщик потянулся за сосисками, но Марсель остановил его.
— Не шельмуй. Или, может быть, таким образом ты собираешься вернуть деньги, которые задолжало тебе консульство Кортегуа?
Похоже, что мальчик понял только последние слова. Взглянув на Марселя, он узнал его.
— Не понимаю, какое тебе дело, Марсель, — проворчал бакалейщик. Однако положил сосиски назад и взял двести франков.
— Спасибо, — сказал мальчик и направился к выходу. Марсель вышел вслед за ним.
— За ними нужен глаз да глаз, — сказал он по-испански. — Как только видят иностранца, так сразу норовят обжулить.
Глаза мальчика были темными и непроницаемыми, они чем-то напомнили Марселю глаза тигра, которого он однажды видел в зоопарке. В них был какой-то дикий блеск.
— Ты приехал вместе с новым консулом Кортегуа? — сыросил Марсель.
Мальчик смотрел на него не мигая.
— Я его сын. А вы кто?
— Марсель Кэмпион. Я работал в консульстве секретарем и переводчиком.
Лицо Дакса не изменилось, но Марсель скорее почувствовал, чем увидел, легкое движение его руки. Под курткой у мальчика слегка вырисовывались контуры ножа.
— Почему вы следите за мной? — спросил Дакс.
— Я подумал, что новому консулу могут понадобиться мои услуги. Но если нет... — Марсель не закончил, мысль о спрятанном ноже не давала ему покоя.
— А если нет, то что тогда?
— Дело в том, что прежний консул задолжал мне жалование за три месяца, — быстро ответил Марсель.
— Рамирес?
— Рамирес. — Марсель кивнул. — Он обещал, что деньги поступят на следующей неделе, но однажды утром я пришел на службу и обнаружил, что консульство закрыто.
Дакс задумался.
— Я думаю, вам лучше пойти со мной и поговорить с моим отцом.
Все еще нервничая, Марсель покосился на руку Дакса, но в ней ничего не было. Он перевел дыхание и расслабился.
— Почту за честь.
Когда они пришли в консульство, то обнаружили нового консула сидящим в большой пустой комнате за обшарпанным деревянным столом. Перед ним стояла толпа орущих и размахивающих руками мужчин.
— Гато Гордо! — крикнул Дакс, протискиваясь сквозь толпу к отцу.
В следующую секунду Марсель отлетел в сторону, чуть не сбитый с ног грузным мужчиной, стремительно ворвавшимся в комнату. С трудом сохранив равновесие, Марсель выпрямился и увидел, что мальчик и толстяк стоят перед толпой с ножами в руках.
Толпа отпрянула, и в комнате внезапно наступила тишина. Марсель заметил, как побелели от страха лица посетителей, и внезапно ощутил, что и сам напуган. На какое-то мгновение они перенеслись в другой мир, в мир смерти и насилия. Парижа словно и не бывало.
Марсель понял, что мальчику и толстяку не впервой вместе смотреть в лицо опасности, что у них было много подобных переделок. Он понял это по тому, как они без слов понимали друг друга и слаженно действовали.
Наконец один из посетителей заговорил:
— Но ведь мы всего лишь хотим получить свои деньги.
Марсель невольно улыбнулся. Такого способа отказывать кредиторам ему никогда не приходилось наблюдать прежде. Но было очевидным, что этот способ отличался эффективностью. Неплохо было бы и ему так расправляться со своими кредиторами.
Консул медленно поднялся из-за стола. Марсель с удивлением заметил, что он гораздо выше, чем казался, сидя за столом. Однако лицо его выглядело осунувшимся и болезненным.
— Если вы подождете в приемной, — произнес консул усталым голосом, — то я обсужу ваши претензии с каждым персонально. Только давайте обойдемся без скандалов.
Кредиторы повернулись и молча проследовали мимо Марселя. Когда последний из них вышел из комнаты, раздался голос мальчика:
— Закрой дверь, Марсель.
Но это уже не был голос ребенка, это был голос воина, привыкшего к выполнению своих приказов. Марсель закрыл дверь. Когда он снова обернулся, ножи уже были спрятаны, а мальчик стоял за столом рядом с консулом.
— С тобой все в порядке, отец? — спросил он полным любви и заботы голосом. И Марселю почему-то показалось, что отец и сын поменялись местами.
3
Барон сидел за массивным резным столом в своем кабинете, обитом деревянными панелями и обставленном громоздкой кожаной мебелью. Он внимательно слушал собеседника. Несмотря на доносившийся с Вандомской площади привычный городской шум, Марсель не мог поверить в реальность случившегося — теперь он снова работал на старом месте. Голос барона вывел его из задумчивости.
— Какова общая сумма неоплаченных счетов, оставленных Рамиресом?
— Почти десять миллионов франков, — ответил Марсель. — А если в их песо, то восемьдесят миллионов.
По привычке барон тут же перевел эту сумму в доллары и фунты стерлингов. Сто шестьдесят тысяч долларов, сорок тысяч фунтов стерлингов. Барон покачал головой.
— И консул оплатил их из своего кармана? Марсель кивнул.
— Он посчитал это своей обязанностью. В свое время Рамиреса назначили в Париж по его рекомендации. Консул сказал, что у его правительства нет денег, чтобы оплачивать еще и эти долги.
— А где он взял деньги?
— У ростовщиков, под двадцать процентов.
— И после этого он решил отправиться в Вентимилью и попытаться что-то получить с Рамиреса? Марсель кивнул.
— Но было уже поздно. Консул пять дней проработал в сыром, неотапливаемом доме, а спят они на холодном полу и укрываются только тоненьким одеялом. Утром он проснулся с сильной простудой, в полдень я вызвал доктора, и тот сходу решил отправить консула в больницу. Сеньор Ксенос пытался было протестовать, но потерял сознание. Мы на руках отнесли его в карету скорой помощи, которая отвезла его в больницу.
Барон покачал головой.
— Честь мужчины — это его самое большое достояние, но и вместе с тем самая большая роскошь.
— Я понимаю консула, — быстро сказал Марсель. — Он один из самых благородных идеалистов, которых я когда-либо встречал. А вот мальчик меня удивляет, он совсем не похож на отца. Если отец размышляет, то сын действует, отец нервничает, а сын держит себя в руках. Он похож на молодого зверя из джунглей, и это проявляется во всем — в том как он двигается, думает, поступает. У него есть только одна привязанность — его отец.
— Значит, мальчик с помощником поехали в Вентимилью.
