Панкратов редко следовал правилу не пить после полуночи, не получалось. Но утром не похмелялся никогда, терпел до трех, как бы мучительно это ни было и как бы вчерашние собутыльники ни уговаривали поправиться. Он знал, чем это кончается. Запой в чужом городе - врагу не пожелаешь. Сколько карьер на этом сломалось. Особенно в советские времена, когда высокопоставленных командировочных из Москвы на местах встречали как дорогих гостей, устраивали им загородные бани с обильными застольями, набивали гостиничные холодильники коньяком, подсовывали смазливых девиц из обслуги. Гуляй не хочу. Но боже упаси было доверчиво пуститься в разгул. Потом в Москву шли обстоятельные "телеги" с описанием всех художеств, и было большой удачей, если кончалось строгим выговором по партийной линии, понижением по службе и навсегда подмоченной репутацией. А чаще увольняли из органов с такой характеристикой, что было проблемой устроиться даже юристконсультом в самую захудалую контору.
Еще с тех времен Панкратов запретил себе расслабляться в командировках. Просит душа - пей дома, заперев квартиру на все замки и отключив телефоны. Хоть залейся. А в деловых поездках знай меру. Совсем не пить не выходило. Ну как откажешься от предложения хорошего знакомого посидеть вечерком в домашней обстановке? Особенно когда человека давно знаешь и испытываешь к нему уважение и душевную приязнь.
Генерального директора производственного объединения "Туласпирт" Немчинова, приглашение которого Панкратов с удовольствием принял в один из первых дней командировки, он знал еще по "Русалко". Немчинов выгодно отличался от ближайших сотрудников Серенко. Опытный экономист, немногословный, на совещаниях всегда выступал по делу. К кипучей деятельности шефа относился со сдержанной иронией, что постепенно сблизило его с Панкратовым. Они даже перешли на "ты", хоть и называли друг друга по имени-отчеству: "Михаил Юрьевич", "Григорий Андреевич". Возглавив "Госспиртпром", Серенко взял его в центральный аппарат, а когда начал менять топ-менеджмент на местах, сделал генеральным директором екатеринбургского ликероводочного завода "Алкон", находившемся в глубоком финансовом кризисе. Спасти завод не удалось, после банкротства его купила какая-то новая финансово-промышленная корпорация "Град".
На некоторое время Панкратов потерял Немчинова из виду, но узнав, что по представлению Серенко он стал генеральным директором производственного объединения "Туласпирт", переживающем не лучшие времена, не удивился. Немчинов был тем человеком, который способен вытащить объединение из прорыва.
В "Госспиртпроме" тульское объединение было самым крупным производителем спирта (около шести миллионов декалитров в год) и вторым после "Кристалла" производителем водки. Восемь спиртовых и три ликероводочных завода, входившие в "Туласпирт", выпускали продукции почти на два миллиарда рублей в год. Но в казну попадали лишь крохи. Причина была обычной для всех предприятий алкогольной отрасли, контрольные пакеты в которых принадлежали государству: долги "Туласпирта" бюджету и коммерческим банкам составляли 1,2 миллиарда рублей, только на обслуживание долгов уходило больше 70 миллионов рублей в год.
Немчинов принял Панкратова радушно, распорядился выделить ему кабинет в заводоуправлении и приказал без промедления давать всю информацию, которую он запросит. Причину своей командировки в Тулу Панкратов объяснил просто: Национальная алкогольная ассоциация проводит мониторинг отрасли с тем, чтобы иметь полную картину положения на алкогольном рынке, что поможет в выработке рекомендаций правительству. Так оно и было. Панкратов умолчал только о последних словах Пекарского, которыми тот закончил инструктаж:
- Посмотрите на ситуацию незамыленным глазом. Есть у нас подозрения, что "Госспиртром" проводит не совсем ту политику, которую усиленно декларирует.
- Подозрения в чем? - спросил Панкратов.
- Этого я вам не скажу. Не потому, что не доверяю. Не нужно, чтобы вы приехали в Тулу с определенным мнением. Предвзятость помешает вам объективно оценить обстановку. Ваш отчет может превратить наши подозрения в уверенность. А может не превратить. В любом случае он будет полезен. Желаю успеха.
Выслушал объяснения Панкратова, Немчинов понимающе усмехнулся:
- Да ладно тебе, Михаил Юрьевич, я не вчера родился. Ваша ассоциация хочет иметь доказательства, что госпредприятия не могут конкурировать с частниками, и потому все попытки ввести госмонополию на спиртное обречены. Так? Что ж, может быть вы и правы. Ты приехал куда надо. "Туласпирт" - сильный аргумент в вашу пользу.
- Ты так легко об этом говоришь, - заметил Панкратов.
- Что толку страдать? Что выросло, то выросло. Кузьма Прутков сказал: "Никогда не принимайте неприятности на личный счет, переводите их на казенный". Я стараюсь следовать этому правилу.
- Получается?
- Не всегда…
Немчинов жил в новом доме в центре Тулы, в четырехкомнатной квартире, удивившей Панкратова почти полным отсутствием мебели: старый диван-кровать, пара раскладушек, несколько стульев. Только кухня была обставлена стандартным гарнитуром с хлипким столом и такими же хлипкими табуретками, да на паркете в просторной гостиной стояли телевизор с большим экраном и современный музыкальный центр с россыпью лазерных дисков. Панкратов перебрал диски, в основном классика. Хозяин квартиры был, судя по всему, меломаном.
- Григорий Андреевич, сколько ты уже в Туле? - поинтересовался Панкратов, пока Немчинов выгружал из холодильника выпивку и закуску.
- Скоро год.
- А почему не перевозишь семью?
- Нет смысла. Потом снова сниматься с места. Ты же не думаешь, что я буду вечно жить в Туле? Дрянной городишко.
- Чем?
- Всем.
- А тогда зачем тебе такая квартира?
- Положена. Потом продам. Много не получу, не Москва, но все деньги. Устраивайся, Михаил Юрьевич, - гостеприимно предложил Немчинов, показывая на стол, в центре которого стояла бутылка "Русского стандарта" в окружении крупно порезанного сервелата, красной икры и семги из вакуумной упаковки. - Ничего, что по-холостяцки?
- Вообще-то я привык к хрусталю, и чтобы прислуживал дворецкий, - отозвался Панкратов. - Но для разнообразия сойдет.
Немчинов засмеялся и наполнил стограммовые граненые стопари.
- Давай. О делах ни слова, ну их к черту. Со свиданьицем!
Он оказался не только меломаном, но и завзятым театралом. Когда выяснилось, что и Панкратов этому делу не чужд (благодаря настойчивости жены), разговор пошел живой, заинтересованный. Как оказалось, Панкратов видел и те спектакли, которых Немчинов не сумел посмотреть во время наездов в Москву. Он даже зауважал собеседника:
- Ну, Михаил Юрьевич, удивил. Я-то думал, что ты крот бумажный. Давай за искусство, оно украшает жизнь!
За разговором прикончили бутылку, прогулялись за второй. От театра перешли к общим знакомым: кто где. Панкратов вспомнил Сергеева, бывшего генерального директора "Туласпирта", с которым познакомился, когда работал в бригаде Генеральной прокуратуры, расследующей убийство депутата Госдумы Сорокина. Немчинов Сергеева не застал, но много о нем слышал и отзывался не очень доброжелательно: с него у "Туласпирта" начались все проблемы. В подробности вдаваться не стал, а на вопрос, где он сейчас, ответил коротко и словно бы неохотно:
