Я развернулась и пошла к двери. Мне здесь делать больше было нечего! После неудавшегося покушения киллера моя личная заинтересованность в сохранности бренной плоти Мартова исчерпалась, и теперь меня ждали более важные дела.
Но у Григория Анатольевича оказалось на этот счет другое мнение. Видимо, он и сам не слишком-то верил в правдивость своих обвинений в мой адрес.
— Подождите! — зарычал мне в спину Мартов, но, видя какой эффект (нулевой) на меня произвели его слова, сменил тон: — Подождите, пожалуйста, Евгения Максимовна!
— Если вы думаете, что я буду выслушивать ваши бредни, вызванные расстройством нервной системы, то сильно ошибаетесь! — Я остановилась в дверях. Вернее, в дверном проеме, так как обе двери, столь непочтительно выбитые мною, теперь аккуратненько покоились на полу в коридоре.
— Прошу прощения, — проговорил Мартов, стремясь казаться спокойным, — если я неверно оценил случившееся, но мне действительно любопытно узнать, что все же произошло! Как вы узнали о готовившемся покушении, кто был человек, стрелявший в меня, и почему вы, несмотря на мой категорический отказ от ваших услуг, пытались помешать киллеру завершить начатое?
— Слишком много вопросов, Григорий Анатольевич. И слишком мало ответов! — Я вдруг почувствовала страшную усталость. — Мы сможем поговорить с вами сегодня, однако не стоит устраивать из нашей беседы театральное представление! То, что я могу сказать вам, никого больше не касается, и мне бы хотелось обсудить все наедине с вами…
Мартов секунду смотрел на меня, словно оценивая степень твердости моих намерений, затем утвердительно кивнул. Он попросил присутствующих оставить помещение, и члены правления вереницей бестелесных призраков потянулись мимо меня в коридор.
Они старательно прятали глаза, но я всей кожей чувствовала их взгляды, сверлящие меня исподтишка. Наверное, так же они смотрели бы на заспиртованного двухголового младенца!
Лишь один начальник охраны не отвел взгляда и ободряюще посмотрел на меня. Искорки веселья плясали в его серых глазах, и я почувствовала себя так, словно крепкая рука друга поддержала меня в трудную минуту, не дав упасть и сломать себе шею!
«Спасибо!» — ответила я ему взглядом и подумала, что с этим человеком нужно будет поговорить.
— Итак, Евгения Максимовна! — проговорил Мартов, едва мы остались одни. — Поделитесь со мной своими знаниями, а я постараюсь достойно вознаградить вас за драгоценное время, потраченное вами на старого маразматика!
Я ясно услышала в его голосе нотки иронии. Мартов потешался над собой вопреки бытующему мнению, что у начальства чувство юмора совершенно атрофировано. Хорошо, зачтем это ему как первый плюс! Хотя Мартов мог иронизировать со мной лишь по одной причине — между нами отсутствовали субординационные отношения.
— Не буду спорить насчет «маразматика», — поддержала я его легкий тон. — Вам виднее. Но вот со «старым» вы явно переборщили!
— Достойный ответ! — улыбнулся Мартов. — Однако, Женечка… Вы позволите мне называть вас так?.. Давайте все же перейдем к делу!
Григорий Анатольевич вопросительно посмотрел на меня, ожидая ответной реплики. А я молчала. Несколько секунд я раздумывала, решая, что стоит рассказать ему.
Мне казалось, что рассказ о моих отношениях с киллером вызовет у Мартова новую волну скептицизма, но придумывать что-то было бы еще глупее. Плюнув на возможные последствия, я решила рассказать ему все. В конце концов, почему у меня одной должна болеть об этом голова?
Мартов слушал мой рассказ, не перебивая. Выражение скептического недоверия, в самом начале оккупировавшего его лицо, словно фашисты Польшу, постепенно сменилось удивлением, а затем Мартов стал выглядеть и вовсе озабоченным.
— Да-а! — протянул Мартов, когда я закончила говорить. — Вот уж не думал, что в жизни бывают такие чудеса! А мы-то, если честно, после убийства в «Мире грез» стали серьезно готовиться к разборкам! И что вы, Женечка, собираетесь теперь предпринять?
«Хороша у вас подготовка к разборкам! С такой охраной тут полбанка „разобрать“ можно!» — хотелось мне огрызнуться, но сказала я совсем другое:
— В первую очередь, Григорий Анатольевич, мне бы хотелось спросить вас, кто мог знать о потайной комнате? — ответила я вопросом на вопрос Мартова.
— Ну, не такая уж она и потайная! — махнул рукой Мартов. — Не знаю, почему мне в голову пришло сделать ее именно таким образом! Я в этой комнате попросту отдыхал иногда да вел те беседы, для которых требовалась неофициальная обстановка. А о ее существовании знало достаточное количество людей. Ну, во-первых, Леночка. Во-вторых, моя личная охрана. Еще, конечно же, члены правления банка, кое-кто из друзей и партнеров; да — еще жена! Хотя жена вам, наверное, неинтересна!.. Кстати, если не секрет, зачем вам эти сведения?
— Григорий Анатольевич, — проговорила я тоном, каким общаются с непонятливым ребенком. — Я собираюсь сама отыскать киллера, не дожидаясь, пока он устроит мне очередную ловушку. Одним из способов достижения этого и может оказаться информация о том, откуда ему известно о существовании вашего тайника. Кстати, как он мог туда проникнуть?
— Трудно сказать! — задумался Мартов. — Если честно, сегодня я в эту комнату не заглядывал. Киллер мог бы попасть туда вчера вечером, однако, когда я уходил, в ней никого не было…
— Вчера он попасть туда не мог! — оборвала я размышления Мартова. — Во-первых, киллер не настолько дурак, чтобы подвергать себя риску быть случайно разоблаченным, если вдруг в течение дня вам пришлось бы в эту комнату заглянуть. Ну а во-вторых, сегодня днем он разговаривал со мной по телефону…
— Тогда остается только одна возможность! — теперь настала очередь Мартова прерывать меня. — Видите ли, Женечка, в нашем банке существует одна хорошая традиция. Каждый день, ровно в семнадцать часов, все сотрудники, в том числе и я, собираются в комнате отдыха, чтобы провести легкий ленч, естественно, за счет фирмы. Во время ленча я благодарю всех за хорошо проведенный день, кого-то ставлю в пример, а кому-то выношу порицание. Последнее бывает редко, потому что цель этих ленчей — как можно теснее сплотить коллектив и показать сотрудникам, что начальство всегда думает о них и знает их проблемы! Психологи высчитали, что от этого, видите ли, производительность труда растет и процент ошибок в делах уменьшается.
На семнадцать тридцать у меня было назначено совещение правления. Вот в этот промежуток, в полчаса, киллер и мог забраться в мою комнату. Однако я не представляю, как ему удалось, так как на это время банк прекращает работу с клиентами и охрана никого не пускает выше первого этажа!
— Это удалось ему точно так же, как и мне! — довольно резко сказала я. — Бдительность уж никак нельзя записать в достоинства вашей охраны! Но это, конечно, дело ваше, а мне бы сейчас хотелось прежде всего осмотреть потайную комнату и сам кабинет!
Мартов не возражал и даже хотел мне устроить этакую экскурсию, но я попросила его остаться на месте и не путаться под ногами. Григорий Анатольевич спорить не стал и вновь опустился в кресло, сопровождая меня лишь заинтересованным взглядом.
