Причем у этих людей не должно быть ни униформы, ни отличительных знаков. Единственным документом, подтверждающим их право присутствовать в театре во время собрания, могло быть только удостоверение личности, естественно, с фотографией.
Следующее, что потребовала от Бухонина, — обеспечить охранников спецоборудованием. Было просто необходимо, чтобы у каждого из них была портативная рация типа «уоки-токи». Мне также нужны были детекторы для определения металла. Ими следовало обеспечить охрану на каждом из входов в театр.
Я, конечно, не собиралась обыскивать каждого входящего, но и не хотела дать киллеру шанс пронести в помещение театра оружие. А эти детекторы легко определяют место на теле человека, где находится металлическое изделие.
Далее было необходимо, чтобы и у охраны не было никакой униформы. Я уже знала привычку киллера маскироваться под сотрудника в форме и не собиралась позволять ему и дальше играть по этим правилам. Я собиралась лишить его возможности действовать привычными методами, надеясь, что это заставит киллера нервничать и, как следствие, ошибиться.
— Да, — добавила я, вспомнив одну немаловажную деталь. — В театре не должно быть ни одного запертого помещения. Если нет возможности держать их открытыми, то у кого-нибудь должны быть ключи. Иначе мы будем вышибать любую запертую дверь.
Бухонин удовлетворенно хмыкнул, видя, как я берусь за дело. Он был явно доволен происходящим и, мне казалось, испытывал облегчение от того, что я сняла с его плеч груз ответственности.
— Круто вы, Евгения Максимовна, беретесь! — удовлетворенно проговорил он, делая пометки в своем ежедневнике. — Через такую охрану и мышь не должна проскочить.
— Вот мышь-то как раз может скакать, куда ей вздумается! — ответила ему я. — А вот киллера надо полностью блокировать. Даже если ему удастся проникнуть внутрь! Кстати, я сделаю сейчас фоторобот с человека, который может быть убийцей. Я хочу, чтобы все, кто будет задействован в охране, имели его портрет! Было бы еще лучше, если бы вы дали мне нескольких человек, лично знавших Кобелева! — добавила я, чуть подумав. — Хотя сильно сомневаюсь, чтобы он явился в этом своем облике.
— Вы все еще подозреваете Игорька? Да бросьте! — перебил меня Бухонин, но, увидев мой взгляд, осекся. — Ладно-ладно, как скажете…
— Да, и еще! — добавила я напоследок. — Срочно! Я повторяю — СРОЧНО — пошлите человека к дверям кабинета Мартова! В его задачу должно входить абсолютное исключение доступа кого бы то ни было в кабинет! Не думаю, что покушение произойдет до собрания, однако если Мартов захочет в туалет, то охранник должен сопровождать его до самого унитаза!..
Бухонин посмотрел на меня удивленно. Он хотел возразить, что здесь Григорию Анатольевичу ничего не угрожает, но вовремя вспомнил о недавнем покушении. И слава богу! А не то я бы размазала милейшего начальника охраны по стене!
— И последнее! — обернулась я в дверях. — Вы должны подобрать мне полтора десятка человек для обеспечения охраны. Мне абсолютно безразлично, откуда вы их возьмете. Хоть вытаскивайте из теплых постелей от жен, но к десяти тридцати они должны быть здесь для инструктажа… Кстати, у вас осталось сорок минут!
Для оперативности мне выделили личную машину с водителем, поэтому на дорогу в Управление внутренних дел времени у меня много не ушло.
Юров встретил меня несколько удивленно, но все же радушно. Как и вчера, он не стал задавать ненужных вопросов. Едва узнав, что мне требуется, он сразу проводил меня к специалисту.
На память я не жаловалась никогда (да и трудно бы было это сделать после подготовки в Ворошиловском институте), в том числе и на зрительную. Немолодая женщина, составляющая фотороботы, очень даже этому удивилась.
— Знаете, Егения Максимовна! — сказала она, когда распечатка с внешностью Смирнова была размножена и перекочевала мне в руки. — Мне еще не приходилось работать с человеком, который может так точно описать чужую внешность.
Я поблагодарила ее за комплимент и за работу и поспешила удалиться. Как ни старалась, но составление робота заняло несколько больше времени, чем следовало потратить. Поэтому предварительное посещение «Золотого ключика», что я планировала сделать одна, пришлось вычеркнуть из списка необходимых дел. Время инструктажа приближалось…
В банк мы успели приехать за десять минут до назначенного мной самой времени. Нужное мне количество охранников Бухонину удалось собрать, в чем я нисколько не сомневалась. И ребята уже ждали меня в фуршетном зале на третьем этаже.
— Из этих пятнадцати человек знают Кобелева в лицо четверо! — доложил Бухонин по дороге наверх. — С театром также все улажено, хотя не скажу, что это было легко. Думаю, сейчас там дым коромыслом стоит.
Я усмехнулась его жизнерадостному настроению и открыла дверь в фуршетный зал. Раньше такая комната называлась бы красным уголком, и ее непременным атрибутом была бы наглядная агитация, множество жестких стульев, цветы на окнах и стол с переносной трибуной.
Теперь ничего из перечисленного, за исключением цветов, в фуршетном зале не было. Он был обставлен в европейском стиле и изобиловал маленькими диванчиками и журнальными столиками.
Вот на этих диванчиках и расположились пятнадцать горилл. Извините, но по-другому назвать их было нельзя! Все ребята были громадные, а тот объем, что природа выделила для головы, у них занимала накачанная шея.
«Боже! И с этими людьми мне придется работать!» — горестно подумала я, но выбирать не из чего! Оставалось надеяться, что парни были достаточно хорошо натасканы для того, чтобы беспрекословно выполнять инструкции.
— Вот, ребята, — проговорил Бухонин, едва мы вошли. — Распоряжения этой девушки вы и будете сегодня выполнять!
— О'кей, босс! — оскалившись, ответил на реплику Бухонина один из «ребят». — А можно ее сначала чем-нибудь наполнить?
Все присутствующие, за исключением, естественно, меня и Бухонина, заржали от этой плоской шутки. Сергей Петрович рванулся, чтобы одернуть острослова, но я остановила его! Если мне сейчас самой не настроить парней на серьезность сегодняшней работы, то лучше уж просто пойти и пристрелить Мартова. Чтобы лишить киллера удовольствия сделать это самому!
— Иди сюда, шутник! — ласково поманила я, выходя на середину комнаты. — Или ты только языком плескать горазд?
Гориллы вновь захохотали, предвкушая новую шутку, а парень с длинным язычком ленивой походкой подошел ко мне. Он глядел на меня сверху вниз, с улыбкой на губах, пытаясь угадать, что я могу учудить.
Улыбаться ему долго не пришлось. Может быть, я и поступила жестоко, однако, поверьте, миндальничать времени у меня не было! Все еще ласково глядя на парня снизу вверх, я слегка пнула его по коленной чашечке. Не сильно, чтобы не нанести травму.
Мой удар заставил его присесть, а следующий — уже подъемом по челюсти — отбросил к стене. Если при таком ударе чуть иначе повернуть стопу, то пришлось бы парню сорок дней есть манную кашу через трубочку. А так он был только слегка оглушен!
