— Твоему дружку тоже не спастись, — он медленно выговаривал слова. — Мы в одной упряжке.
— Ему в любом случае не спастись, — я продемонстрировала свои прекрасные белоснежные зубы. — Куда вы его везете? Может, на пикник? Совсем нет. Представите его боссу, а затем пропустите через мясорубку. Смерть от гранаты гораздо гуманнее, не правда ли?
Курчавый долго соображал и пришел к выводу, что все действительно так, как я представила ему. — Чего ты хочешь?
— Ствол на предохранитель! Вынь из него обойму!
Бандит повиновался. Конечно, было бы наивно полагать, что у него только одна обойма, но, чтобы перезарядить ствол, нужно время, надо лезть в карман за запасной, а сейчас дорога каждая секунда.
— Дай мне.
Я приняла из рук курчавого черную металлическую вещицу, своим видом напоминающую зажигалку, только крупнее.
— Что дальше?
— Передерни затвор.
Щелчок — и на сиденье падает девятимиллиметровый патрон.
— Тоже дай мне.
Я спрятала «пчелку» в карман, действуя по-прежнему одним пальцем. Чего доброго, курчавому захочется выпустить нам вслед эту единственную пулю, оставшуюся в стволе. Затем я кивнула на Лосева.
— Теперь пусть он выйдет из машины.
Николай осторожно передвинулся на заднем сиденье и открыл дверцу.
— А как же вы? — спросил он.
— Садитесь в «Ауди» и запустите двигатель.
Сумеете?
— Попробую.
— Вот и хорошо. Ждите!.. Двое бандитов пристально смотрели на меня, пытаясь прочесть по глазам, что я собираюсь предпринять дальше.
Я сделала знак парню с китайскими усиками.
— Пересаживайся на заднее сиденье. Тот повиновался, вышел из машины и пересел назад.
Я осторожно нагнулась к приборной коробке и повернула в замке зажигания ключ: двигатель замолк. Затем вытащила ключ из замка и забрала его с собой.
Это, конечно, не остановит погони, потому что завести двигатель можно и двумя оголенными концами проводов, но позволит нам выиграть пару секунд.
— Не вздумайте нас преследовать. Кстати, ваши лица я изучила очень хорошо и запомнила навсегда.
— Мы твое тоже.
— Прекрасно. Теперь сидите и не двигайтесь. И учтите, что я очень далеко и метко бросаю.
Пятясь назад, я отходила от «Волги», спеша в машину к Николаю.
Усевшись на место пассажира, скомандовала:
— Быстро, уезжаем!
Николай тронул автомобиль с места.
— Быстрее!
Я обернулась и посмотрела, что делается сзади. Серая «Волга» оставалась на месте, но недолго. Когда мы уже отъехали метров на двести, она тронулась и последовала тем же маршрутом, что и мы.
Я снова поставила предохранительное кольцо на место и спрятала гранату.
Николай опасливо взглянул на меня.
— Как вы не боитесь таскать с собой такую игрушку?
Я смотрела назад и следила за маневрами «Волги».
— Она не так страшна, как это показывают по телевизору. Для большей безопасности я могу вывернуть УЗРГМ.
— Детонатор, что ли?
— Ну да.
— Приходилось пускать гранату в действие?
— В подобных ситуациях?
— Да.
— Почти нет. Там, где я училась, это было обязательной программой.
Бросали в глубокую яму.
— В яму? Но зачем?
— Потому что осколки разлетаются на двести метров, а ты дальше чем на двадцать-тридцать ее не бросишь, тяжела. Эту наступательную гранату можно бросать в чистом поле, только нагнуться и подставить осколкам каску, а грудь прикрыть прикладом автомата. Это мотострелковая тактика или общевойсковая.
— Классно!
— Поднажмите, Николай, они снова преследуют нас! — сквозь зубы проговорила я.
— Как?
Лосев повернул свою голову назад и чуть не въехал в бок «десятке» белого цвета.
— Смотрите за дорогой, блин! — впервые за весь день я повысила голос.
Николай начал волноваться.
— Опять будет драка?
— Боитесь?
— Да, собственно, нет. Но мне хотелось бы обойтись без этого.
— Мне бы тоже. Но, наверное, не получится. Сворачивай направо на следующем повороте. Мы повернули на улицу Покрышкина.
— Ну, что там? — нервно поинтересовался Лосев. — Догоняют?
— Нет, — я заметила, что серая «Волга» держала дистанцию, а ее пассажиры не торопились идти на абордаж.
— Как нет?
— Вот так и нет. По-моему, они нас пасут.
— В смысле?
— Хотят посмотреть, куда мы едем. Хотят знать про нас все.
— Вот гады! Что будем делать?
— Для начала сотрите отпечатки своих пальцев с рулевого колеса.
Что мне нравилось в Николае — это то, что ему не нужно повторять два раза одно и то же. Он тут же выхватил откуда-то грязную промасленную ветошь и начал драить баранку, сначала с одной, потом с другой стороны.
Я молча наблюдала за его действиями, а потом спросила:
— Вам не кажется, что, меняя руки, вы все равно оставляете пальчики? А масляные отпечатки видны лучше, это надо знать.
Лосев уставился на свои грязные пальцы.
— Ну, блин! — выдохнул он.
Затем полез в карман, придерживая рулевое колесо одной рукой, достал скомканный носовой платок с вышитыми в уголке утятами и тоже пустил его в дело.
— Послушай, а тряпье не оставляет отпечатков?
Вот так незаметно мы перешли на «ты». Вернее, я все время называла его то так, то эдак, а вот Николай решился на это в последний момент.
— Не оставляет. Не забудь про ручку рычага передач и двери.
Я тоже решила подстраховаться и вытерла рукавом все, к чему прикасалась.
— Для верности, — пояснила я. — Они все равно будут искать нас, так пусть делают это по описанию, а не по отпечаткам.
— Разве бандиты снимают отпечатки пальцев?
— За них это делают криминалисты, которые получают за это деньги. Ты понял, что у них в штате милиционеры? Это не простая организация.
Николай сглотнул слюну.
— Что будем делать дальше? — спросил он.
— Дальше поедем к колхозному рынку. Где еще можно затеряться среди толпы, как не на рынке, тем более если у него несколько входов и выходов, а снаружи жуткая толчея. Людское море колыхалось сразу в нескольких направлениях; вопреки влиянию Луны, разделялось на реки, а затем на ручейки и снова сливалось в одно океаническое целое.
