— Ничего страшного, он жив, — ушла я от прямого ответа, — не забивайте себе голову ерундой! — И с улыбкой сказала: — Если бы я не знала вас, Лариса, то подумала бы, что Феофанов — отец вашего ребенка, вы так за него переживаете.
— Да бросьте говорить ерунду, — смущенно заулыбалась Неделькина, краснея, — я его видела всего несколько раз в присутствии мужа. Ну посылали время от времени друг другу эсэмэски. Просто знакомый.
— Шучу я, не берите в голову, — усмехнулась я. — Скажите лучше, Лариса, как вы можете охарактеризовать Феофанова. Какой он человек?
Лариса ненадолго задумалась, затем улыбнулась:
— Только без подковырок, ладно?
Я пообещала, что воздержусь от комментариев, и Лариса, еще поломавшись, призналась, что архитектор, по ее мнению, очень интересный мужчина, симпатичный, умный, веселый и одновременно с этим умеет зарабатывать деньги, с ним легко и просто общаться. Идеал мужчины, да и только. А его жена наверняка стерва, раз не смогла его оценить. Лариса с мужем и Феофанов с женой как-то были вместе в ресторане, и Неделькиной хорошо запомнилось, как трогательно и нежно архитектор ухаживал за женой, называл ее исключительно «лапулей» и «заей», как они танцевали.
— Точно — она стерва, правда, по виду и не скажешь, — подвела итог Неделькина с грустным выражением лица.
— Ясно, — протянула я, ставя пустую чашку на столик. — Похоже, Лариса, нам пришло время проститься. Виктор Арсентьевич наверняка уже изнывает от желания излить мне душу, и я не могу долго заставлять его ждать.
Вслед за этим мне пришлось выслушать новый поток благодарностей от моей бывшей подопечной. Затем мы все-таки простились, и я, покинув квартиру, вышла из подъезда в дышавшую сыростью ночь, которая теперь безраздельно владела городом. Ощущая на лице мелкие капельки водяной пыли, которую с трудом можно было назвать дождем, я подумала, что во Владивостоке, откуда я родом, в это время года мороз за двадцать, здесь же не поймешь, что за погода.
Мой «Фольксваген», блестевший от мороси в свете уличных фонарей, сиротливо стоял среди других машин на стоянке за домом Неделькиной. Я побыстрее забралась в уютный салон, завела двигатель и вырулила со стоянки. Путь до больницы занял минут десять, не более. Свернув в какой-то глухой переулок, я извлекла из багажника чемодан с маскарадными принадлежностями, которыми по роду деятельности мне приходилось частенько пользоваться, и практически молниеносно перевоплотилась в работницу здравоохранения. Белый халат, шапочка, стетоскоп.
Помедлив, я надела на голову светлый парик, стерла макияж и напялила на нос очки в роговой оправе. Револьвер скользнул в потайное отделение автомобильной аптечки, сделанной в виде небольшого чемоданчика с ручкой, с красным крестом на черном корпусе, где, помимо обычных лекарств, бинтов и жгута, было замаскировано много интересных вещей. Покончив с этим, я смело подъехала к главному корпусу медсанчасти.
Здание окружали высокие тополя. Я поставила машину в тень под развесистым деревом, чтобы не бросалась в глаза охране. У больницы не было видно никого подозрительного. Я достала отмычки и двинулась к служебному входу, через который в здание заносили все необходимое для нужд учреждения: оборудование, белье, медикаменты. Поскольку проект здания был типовым, то, по моим расчетам, за дверью находился грузовой лифт, а также выход на лестницу. Если за главным входом наблюдают, то здесь я пройду незамеченной, да и с охраной не придется объясняться.
Врезной замок поддался без всяких проблем, вот только металлическая дверь изнутри оказалась закрытой на засов — самое простое и эффективное средство против взлома. Я осмотрела водосток. Ветхое и ненадежное сооружение не ремонтировалось лет двадцать и держалось, как говорится, на честном слове. Малейшее напряжение — и ржавый водосток обрушится со страшным грохотом. Я плюнула на все и пошла к главному входу. И тут удача улыбнулась мне. С включенными проблесковыми маячками на крыше, оглашая ревом сирены площадку перед больницей, к зданию подлетела машина «Скорой помощи». Врач из «Скорой», заметив меня перед входом, заорал: чего я уставилась на него, как на японского бога, и где каталка? Я метнулась к дверям и была едва не сбита этой самой каталкой, вырулившей из дверей. Девушка и мужчина, катившие ее, велели мне посторониться, решив, вероятно, что я из «Скорой».
— ДТП на Бабушкиной, да? — бросила мне девушка. Я неопределенно мотнула головой, наблюдая, как мужчины перекладывают пострадавшего на каталку, и направилась следом за медсестрой, помогая ей открывать двери.
Незаметно шагнув по направлению к лестнице, я пристроилась к трем солидным мужчинам в халатах врачей, с видом королей поднимающихся по ступеням. Тот, что был в очках, наверняка главный, обернулся и хмуро взглянул на меня.
— Здравствуйте, — вежливо поздоровалась я.
— Здравствуйте, — эхом отозвался главный, и вся троица, более не оборачиваясь, свернула в коридор на втором этаже и подошла к посту. Девушка, сидевшая за столом, вытянулась перед врачами по струнке.
— Ну что, Вера, как у нас дела? — послышался зычный голос главного.
— Все тихо, Всеволод Вячеславович, — отрапортовала девушка.
Они что-то говорили еще, но я не прислушивалась. Позаимствовав с каталки тюк белья и спрятав в нем аптечку, я попыталась незаметно проскользнуть мимо поста в коридоре, где, помимо медсестры, дежурил охранник. Не удалось.
— Эй, вы куда, девушка? — окрикнула меня медсестра, перестав хихикать с охранником. Кто мог ожидать от нее такой бдительности. — Вы что, новенькая? — с сомнением спросила медсестра, приглядываясь. В лице охранника подозрительность отсутствовала. Напротив, парень, улыбаясь, весьма благожелательно подмигнул мне.
— Новенькая, — проговорила я, имитируя растерянность. — Всеволод Вячеславович велел мне перестелить постель в триста двенадцатой.
— А что, у нас уже санитарки перевелись? — насупилась медсестра.
— Не знаю, Всеволод Вячеславович велел, я побоялась спорить, он сильно не в духе, — попыталась оправдаться я. — Он сейчас на втором, сказал, что придет, проверит.
— Дурдом! — возмутилась девушка и велела мне идти, куда шла, крикнув напоследок: — Постучите, вам откроют.
Дверь в триста двенадцатой оказалась действительно закрытой. Стучаться я не стала. В ход пошли отмычки. Пара несложных пассов — и я уже внутри, в одноместной палате для VIP-персон. Человек на постели, укутавшийся в плед, смотрел телевизор. Мое появление заставило больного подпрыгнуть на кровати и застыть с открытым ртом. Я щелкнула выключателем на стене. Вспыхнул свет.
Архитектор, красавец-мужчина, жгучий брюнет с правильными чертами лица, смуглой кожей, широкоплечий, судя по прыгучести, был живее всех живых. Хотя по телефону плакался, говорил, что при смерти, рассказывал, как ему сделали харакири наемные убийцы.
— Кто вы такая? — сдавленно вскрикнул Феофанов, прожигая меня взглядом карих глаз.
— Если угадаете с первого раза, то в награду получите травяную клизму, а также бесплатное промывание желудка раствором соды, — сообщила я ему голосом ведущей телепрограмм. — Даю подсказку: белый халат, стетоскоп. Ну? На кого я похожа?
