Во внутреннем кармане лежал диск с информацией по делам, которые вел Никита. Я вставила его в компьютер, открыла, нашла нужный файл и еще раз просмотрела. То дело было в августе, спустя два месяца после ареста Мусаева, известного в Тарасове бандита. Его правая рука, Мирон, организовал сделку по покупке героина. Дело они замутили с коллегами из Таджикистана, курьеры которых прибыли в Тарасов поездом. За вокзалом возле гаражного кооператива «Электроисточник» всю компанию при совершении сделки задержали доблестные бойцы отдела по борьбе с незаконным оборотом наркотиков во главе с Никитой Тимофеевичем Селивановым. Бойцы отряда быстрого реагирования подтянулись к месту, когда основные события уже произошли. В результате перестрелки Мирон и его компаньон Хохол были застрелены, один из таджиков ранен, второй сдался без боя. Однако самый интересный факт, что на месте сделки задержали Геннадия Зеленова по кличке Зеленый, до боли знакомого мне распространителя наркотиков. Этот хлюст как-то вывернулся, заявив в ходе следствия, что к мусаевским парням не имеет отношения. Он просто «бомбил» на своем стареньком «БМВ», а эти господа тормознули его и попросили довезти до вокзала, только и всего. В другой ситуации его признания вызвали бы у следователей лишь смех, но тут ему почему-то поверили, и он пошел как свидетель. Следствие выяснило также, что Мирон приехал на дело без денег. Он собирался банально «кинуть» таджиков, забрать пять кило героина, а наркокурьеров пристрелить. Поскольку Мирон и Хохол были мертвы, выяснить их настоящие планы не представлялось возможным, однако у меня имелись собственные предположения, которые я собиралась проверить, навестив Зеленого, лишь бы он был в городе и не смылся куда-нибудь.
Из тумбочки я достала свежую сим-карту, номера которой Зеленый не знал, вставила в сотовый и набрала домашний телефон Зеленого. Очень долго никто не отвечал. Я повторила набор. Если не ответит, придется искать его по всяким злачным местам. К моей радости, Зеленый ответил. Резкий злой голос резанул ухо:
— Да, чего надо?
— Сынок, позови, пожалуйста, Лизоньку, — сказала я в трубку старушечьим голосом.
— Ты, старая транда, — рявкнул в ответ Зеленый, — еще раз позвонишь, я тебя найду и башку оторву. Нет тут никакой Лизы.
— Да как ты смеешь, щенок! — прокаркала я в трубку. — Если не извинишься, в милицию позвоню.
— Пошла на хер! — ответил Зеленый в своем стиле.
— Да я в прокуратуру на тебя… — гневно пообещала я, но не успела договорить. В трубке зазвучали гудки. — Эх, молодежь! — сказала я своему отражению в зеркале дребезжащим голосом и радостно улыбнулась. Удача!
На подготовку к операции по раскрутке Зеленого я затратила не больше десяти минут. Сложила в спортивную сумку несколько необходимых вещей, небольшую кипу литературы ваххабитского содержания, оставшуюся у меня после недавнего дела, когда я столкнулась с группой террористов, решивших отсидеться в нашем тихом городке. Взяла еще пару гранат, что были спрятаны в тайнике за гаражами у дома тети Милы, как дополнение к методичкам исламистских фанатиков. Если придется сдать Зеленого правоохранительным органам, то пусть лучше им займется ФСБ, а не милиция, иначе он может внезапно повеситься в камере. Литература же поможет уберечь его от этого. Им займется ФСБ, а Никита уже не посмеет пытаться устранить опасного свидетеля.
От гаражей я прошла с полкилометра пешком. Затем села на автобус, проехала пять остановок, вновь пешком, свернула с проспекта Ленина на плохо освещенную боковую улочку, дошла до конца, повернула налево и уперлась в длинный трехэтажный дом, окрашенный в розовый цвет, с облупившейся штукатуркой, в пятнах и подтеках. Я прошла в подъезд соседнего дома, поднялась на третий этаж и с лестничной клетки понаблюдала немного за окнами интересовавшей меня квартиры. Освещенным было только окно в зале. Шторы на окне плотно задернуты, так что заглянуть внутрь не представлялось возможным. Пару раз тень хозяина мелькала на шторах. Зеленый выходил или в ванную, или в туалет. Щель между шторами на темном окне кухни была недостаточной, чтобы что-то разглядеть, однако свет, включенный в районе прихожей, позволял разглядеть силуэт человека.
— Что ж, рискнем, — сказала я себе. — Лишь бы он не сидел в квартире в полной тишине. Звук открываемого замка может его спугнуть, и тогда бандит натворит дел.
В голове промелькнула мысль, не выбить ли камнем в его квартире окно, чтобы отвлечь, а тем временем ворваться через дверь. Поразмыслив, я поняла, что номер не пройдет. Звон бьющегося стекла привлечет не только Зеленого, но и его соседей. Кто-нибудь из них возьмет да и вызовет милицию. Что тогда делать? Более не раздумывая, я направилась к дому Зеленого.
В полутемном подъезде на звук моих шагов из двери выглянула какая-то бабулька. Оглядев меня, она стала звать кошку, лазившую где-то неподалеку:
— Дуся, Дуся, кис-кис-кис.
Я на всякий случай поздоровалась с бабкой и, не дождавшись ответа, зашагала далее вверх по деревянной рассохшейся лестнице со скрипевшими у меня под ногами ступенями. И вот третий этаж, стальная дверь двенадцатой квартиры, тусклое освещение от лампочки, висящей на стене под самым потолком. Залепив соседские «глазки» жвачкой, я достала отмычку, тихо ввела в замок, затаила дыхание, прислушиваясь, и медленно повернула. Открыв первый замок, я принялась за второй. Душу грызло опасение, что Зеленый поставил на дверь дополнительный засов. Но оказалось, терзалась я напрасно.
С револьвером наготове я неслышно вошла внутрь, тихо прикрыла за собой дверь и, крадучись, двинулась по коридору к залу. Оттуда доносились звуки, сильно смахивающие на пение. Плохой признак для матерого уголовника. Уж не сдвинулся ли бедняга, а теперь поет в пустой квартире. Приблизившись к арочному проему, я осторожно заглянула в комнату. Хозяин квартиры, здоровенный белобрысый детина, сидел спиной ко мне за большим столом, покрытым клеенчатой скатертью, и увлеченно расфасовывал белый порошок по пакетикам для дальнейшей продажи. Пакетики он взвешивал на аптекарских весах, затем складывал в кучку. Рядом на столе лежало несколько пластиковых пакетов с марихуаной, которую ему еще предстояло расфасовать. Полезное дело он сочетал с приятным. В его ушах торчали наушники плеера, и Зеленый, покачиваясь в такт неслышной мне музыке, напевал что-то вроде «и на дерзкий побег он пошел в ту же ночь, в небо взвилась ракета и упала за реку, ночь опять поглотила…».
Я приблизилась и влепила Зеленому подзатыльник. Страшно заорав, детина рванулся из-за стола. Я ударила ногой по стулу, и Зеленый, зацепившись за него, повалился на пол. Его дико вытаращенные глаза сфокусировались на мне, челюсть от изумления отвисла, а по лицу пошли красные пятна.
— Ты! — прохрипел Зеленый. В его устах это звучало как ругательство. — Да что же тебе от меня надо, бешеная шалава?
— Я ведь могу обидеться, — произнесла я с улыбкой, поводя дулом револьвера. — Палец дрогнет, револьвер стрельнет, и у тебя в теле станет одним отверстием больше.
— Завязывай трепаться, — окрысился Зеленый, пытаясь подняться. — Держи прикол в другом месте.
