Для Виктора Владимировича я подобрала и вовсе забавный наряд. В одном из шкафчиков я отыскала мужскую сорочку голубого цвета, изрисованную презабавнейшими мишками. Мишки собирали грибы в корзинки, забирались на сосенки, играли с лягушками, рыбками и божьими коровками. Я подумала, что Светин в подобном наряде будет выглядеть по меньшей мере смешно, но зато впечатление на завсегдатаев тусовок Общества охраны животных должен произвести неизгладимое. Помимо этой рубашечки я предложила Светину облачиться в бордовый пиджак «нового русского» и нелепые оранжевые брюки. А довершал маскарадный костюм моего клиента знак пацифика — пусть видят, что Виктор Владимирович против всякого убийства.
Однако сразу заняться переодеванием Светина мне не удалось. Тетушка как раз закончила готовить, подала к столу тарелки с картошкой и салатом, оформленные как подобает — просто по-ресторанному! — а также большую тарелку с курицей. Ах, как слюнки-то у нас потекли от одного вида покрытой румяной корочкой и посыпанной перцем, словно пудрой, курочки!
В течение часа попытки обратить на себя внимание клиента оборачивались пустой тратой сил и времени. Куда более привлекательной ему на тот момент представлялась другая женщина — моя любимая тетушка Мила, автор всего этого кулинарного великолепия.
Наконец трапеза подошла к концу, и я вернула Виктора Владимировича, все еще находящегося под впечатлением, к реальности. Когда Светин переоделся и я подвела его к большому зеркалу, стоящему у одной из стен моей комнаты, произошло то, что в литературе называется «улыбка медленно сползала с его лица».
— Я похож на клоуна! — вскричал Светин. — Я не соглашусь в таком виде гулять по улицам!
— По улицам гулять и не надо, — возразила я. — Достаточно просто сесть в машину, доехать, пообщаться с людьми, которые, кстати, могут выглядеть ничуть не лучше вас, и уехать тихо-спокойно, разузнав все, что нужно, наметив план дальнейших действий.
— Но неужели нельзя обойтись без этого?!
— Можно, но нежелательно. Вы хотите добиться успеха?
— Хочу.
— Тогда должны меня слушаться. Если будете спорить, я найду еще кучу аргументов!
Я состроила на лице очаровательную улыбку. Очень уж мне хотелось вывести своего клиента в свет в таком смешном наряде. Может, женская стервозность взыграла, кто знает…
Виктор Владимирович сокрушенно покачал головой.
— Сдаюсь, — сказал он и поднял руки вверх. — Все! Сдаюсь!
* * *
Заседание Общества защиты животных должно было состояться в центральном тарасовском Доме культуры. Несмотря на обещанный Басенковым свободный вход, первыми личностями, на которые мы натолкнулись у крыльца ДК, были охранники в камуфляжной форме, вызвавшие у меня неприятные ассоциации с блюстителями порядка из Дома журналистов. Охранники окинули нас скептическим взглядом.
— Здесь состоится заседание Общества защиты животных? — важно спросила я, словно несла миссию спасения мира.
— Здесь, — усмехнулся охранник. — Будете беседовать на тему, как плохо есть мясо?
— А вы едите мясо? — вскричала я. — Как вы можете! Ведь эти садисты убивают живых существ! Что произошло бы, если бы кого-нибудь из вас превратили, скажем, в котлеты по-киевски?
— Идите, идите, — махнул рукой охранник. — Вам на второй этаж.
Когда мы уже находились в помещении и направлялись в сторону лестницы, до моего уха донеслось сказанное нам со Светиным вслед презрительное:
— Пр-р-ридурки!
Настроение мое поднялось. Такая реакция охранника означала, что играла я, исполняя новую роль, замечательно.
На втором этаже мы услышали смех и спокойную музыку. К нам подбежал мальчишка лет пятнадцати, с пушком, пробивающимся над верхней губой.
— Вы в Общество защиты животных? — спросил он.
— О да, именно туда.
— Тогда вам вон в тот зал…
Мы добрались до двери, на которую указал мальчишка, толкнули ее и вошли. В зале царили смех и воодушевление. Пестрая публика сновала по залу. «Тяжело в такой толчее будет отыскать господина Леснина», — подумала я.
Я заметила стулья, расставленные по периметру зала, у стен.
— Пойдемте, — сказала я Виктору Владимировичу, — присядем.
Мы выбрали себе стулья, занимающие выгодную позицию, с которой нам открывалась большая часть зала. Я решила для начала присмотреться к народу, соизволившему посетить заседание Общества охраны животных.
Прямо передо мной седовласая старушка, одетая так, словно обладает данными Памелы Андерсон, втолковывала какую-то чушь брюнету лет двадцати пяти, типаж которого совпадал то ли с образом жгучего испанского мачо, то ли с образом горячего кавказского парня.
— Дело в том, — говорила старушка, — что наукой доказано происхождение человека от животных. Представьте себе, наш пра-пра-пра, не знаю сколько раз прадед, был обезьяной, а пра-пра и так далее дед этой обезьяны был каким-то, как сейчас выражаются, низкоразвитым млекопитающим. Тем самым, от которых произошли лисы, волки, коровы, — короче, все животные, мясо которых мы сейчас употребляем в пищу, из меха которых шьем себе одежду и над которыми совершаем прочее насилие. Вот и получается, что мы уничтожаем наших сколько-то раз — юродных сестер и братьев, дядь, теть, племянников и племянниц! Вы только подумайте!
— Тут главное не впасть в утопические рассуждения, — рассуждал мачо-кавказец. — Ведь млекопитающие произошли от пресмыкающихся, а они — от земноводных, а те — от рыб, ну а последние — и вовсе от каких-то червяков. Выходит, скажем, вши — тоже в какой-то мере наши не знаю сколько раз — юродные дяди и тети. Не переживать же нам из-за судьбы какой-нибудь вши!
— А что! — живо отозвалась старушка. — Все мы твари божьи, и если бог создал вшей, значит, это для чего-то нужно. Так какое же мы право имеем покушаться на божье творение!
Я отвернулась. Разговор становился все более бессмысленным, но тут на подмостки перед нами вышел мужчина с озорными кручеными усами, во фраке, с галстуком-бабочкой. Наверное, на этом мероприятии он играл роль конферансье.
— Дамы и господа! — воззвал конферансье торжественным слащавым голосом. — Сегодня мы собрались здесь, чтобы послушать выступления сотоварищей, озабоченных нелегкими судьбами братьев наших меньших. Так вот! Общество защиты животных существует уже двенадцать лет, и мы многого успели добиться. Мы провели ряд митингов против скотов, которые занимаются разведением, как они выражаются, скота на мясо. Выходили в прямой эфир известной тарасовской эф-эм-радиостанции с выступлением против использования в качестве одежды норковых, лисьих, песцовых и прочих шкурок. Кроме того, мы давали интервью Центральному телевидению, в котором выражали мнение по поводу антигуманной, точнее — антиживотной пропаганды в литературе, кинофильмах, мультипликации и средствах массовой информации. Как видите, мы многое сделали для животного мира. И еще больше сделаем потом! А теперь, дамы и господа, прошу внимания! Сейчас я от имени председателя Общества защиты животных прошу вас внести посильный вклад в великое дело защиты братьев наших меньших от безжалостных, бессовестных и аморальных живодеров, людей, у которых просто отсутствует сердце. Сборы пожертвований осуществляются вот через этот ящичек, — конферансье указал на черную коробку с покатой крышкой, в которой наверняка имелась узкая щель. — Завтра же о вас и вашей добродетели будет напечатано в газете «Тарасовская культура»! — поспешно добавил конферансье.
