Правда была у него в разуме, но в сердце она пока не проникла, и между сердцем и разумом возникали грызня и путаница.
— Вот и не лишай всего этого Улиту! Не пытайся быть умнее правды! — подытожил Троил и дружески надавил ему на плечо.
В минуты внутренней тупиковости Эссиорх всегда спасительно уходил в подробности быта. Отмывал палитру, проковыривал иголкой ссохшиеся пробки в горлышках тюбиков, ощущая внутри живую мягкость масла.
Вот и сейчас Эссиорх послушно сел и вместо лошади, которая уже вертелась у него на кончике кинжала, неожиданно вырезал картофельному человечку жену. Картофельному человечку жена не понравилась своей деловитостью, и он стал поспешно закрывать солонку — главное свое сокровище — крышкой, защищая ее. Эссиорх понял, что у него получился жадноватый старый холостяк, вроде Эди Хаврона. Жена ходила вокруг солонки, глядя как будто в сторону, но постепенно сужая круги.
— Ты знаком с тибидохскими преданиями? — внезапно спросил Троил.
В Эссиорхе зашевелилось когда-то полученное образование, но на всякий случай он покачал головой. Троил понял и улыбнулся.
— По большей части они лживы, как и всякие пророчества. Истинное будущее сокрыто как от стражей мрака, так и от стражей света. Известен только финал, но не путь к нему. Но все же случаются очень здравые предположения. Особенно те, что связаны с именем Древнира.
— Меч, ножны и щит? — мгновенно отозвался Эссиорх.
— «Меч, ножны и щит еще встретятся. Вместе три артефакта обретут полную силу. Магия абсолютной защиты, магия атаки и охранная магия обретения мощи», — процитировал Троил.
— Разве это не пророчество некромагов? — осторожно спросил Эссиорх.
— Некромаги не изобрели ничего своего. Они лишь процитировали Древнира. Древнир же основывался на законе, по которому однажды нарушенная целостность всегда воссоединяется. Меч, ножны и щит — единая целостность. По отдельности они наделены лишь частичной силой.
Троил выглянул в коридор.
— Борн! — окликнул он.
Из комнаты выглянул темноволосый. Он внес уже знакомый футляр и, вручив его Троилу, отошел к окну. «Молния» заедала, но генеральный страж был терпелив. Раскачивая, он продвигал ее короткими толчками. Можно было, конечно, решить дело проще, но Троил предпочитал естественный ход событий сверхъестественному. Лучше кривой дачный домик, построенный собственными руками, чем дворец, возникший по щелчку пальцев.
«Молния» была отодвинута на треть, когда наружу стало пробиваться ровное золотистое сияние. В сравнении с ним лампочка на потолке сразу стала тусклой и лишней. Генеральный страж стянул футляр, и лампочка окончательно ослепла. Теперь на их окно больно было смотреть даже с улицы. Троил держал в руках сияющий щит. Каплевидный, почти без декора, лаконично грозный. Центр щита украшала отлитая из золота голова женщины, красота которой переворачивала душу.
— Настоящий светлый артефакт! — выдохнул Эссиорх.
— Посмотри внимательнее! — посоветовал Троил. Эссиорх вгляделся в щит истинным зрением.
Свет, изливаемый щитом, был ровный, согревающий, эдемский. Окажись рядом комиссионер или суккуб, он закрыл бы лицо руками, не в силах выносить щедрости этого сияния.
— Да все в порядке! Правильный светлый арте-фа!.. — Эссиорх осекся. Схватил щит, сел на корточки и стал всматриваться.
Всматривался он долго, недоверчиво, не желая разочаровываться в совершенной красоте золотого лица. Если бы не молчаливое одобрение стоявшего рядом Троила — возможно, вообще отвернулся бы, не желая перечеркивать такую красоту.
Смотрел и, наконец, увидел. В самом центре света была тень — маленькая, почти неуловимая. Червоточинка, мгновенно превращавшая творение света в самое мерзкое из созданий мрака. Такая же ложь, как в лице золотой женщины. Вначале оно казалось прекрасным. Хотелось смотреть на него вечно и никогда не отрываться. Потом что-то тебя настораживало. И, в конце концов, ты ясно понимал, что перед тобой лицо злобной фурии, от которой невозможно ожидать пощады.
— Только в такие минуты и понимаешь разницу между красотой и прелестью, — с грустью заметил Троил.
— Где вы отыскали щит? — спросил Эссиорх.
— В Тибидохсе. Но там он был с оскаленным львом. Типичный щит константинопольской работы. Перерождения начались, когда Борн неосторожно попытался пронести его в Эдем. — Троил оглянулся на темноволосого стража. Тот в смущении уставился себе под ноги. — Правда, Борна можно понять. В первые минуты я тоже был обманут. Только когда грифон ударил его лапой, мы что-то заподозрили. Нет, это не артефакт света, к огромному сожалению. Это артефакт-перевертыш.
Эссиорх заметил на краю щита две глубокие, не пробившие его насквозь борозды — след гнева грифона.
— Если изменился щит, значит, ножны с мечом тоже? — спросил он.
— Скорее всего. Части раздробленного артефакта всегда равноценны. Это закон. Если яд мрака проник в одну часть, есть он и в других.
— Меч Мефа тоже отравлен мраком?
— Конечно. При этом щит действительно дает почти полную защиту, а ножны троекратно увеличивают возможности меча, своей близостью непрерывно восстанавливая его силы. В бою щит и ножны невидимы и сливаются с хозяином так, что их фактически и не существует. О них можно вообще не помнить, а меч держать как одной рукой, так и двумя.
— И что? С ними Мефодий станет сильнее Арея? — недоверчиво спросил Эссиорх.
Сомневался он не напрасно.
— Не станет. Даже не сравняется, — заверил его Троил. — У Арея столько опыта и столько эйдосов в дархе, что против большинства артефактов он может выходить с вилкой. Но все же у Мефа появится шанс.
— Это же прекрасно! — воскликнул Эссиорх с энтузиазмом.
— Если бы, — вздохнул Троил.
— Почему «если бы»? — не понял Эссиорх. Троил щелкнул по щиту ногтем. Щит издал недовольный краткий звук.
— Пока мы рискуем только телом Мефа, которое в любом случае не является вечным. А в этом случае еще и эйдосом. Если Меф не сумел расстаться с мечом, то с мечом, щитом и ножнами ему будет расстаться еще сложнее. Всякая же вещь, с которой мы не можем без сожаления разлучиться, делает нас ее рабом.
Картофельная жена окончательно приручила мужа. Теперь они работали вместе. Высыпав соль, торопливо набивали солонку кусочками моркови и лука, которые отыскивали по всему столу. Работали они с остервенением, не доверяя Эссиорху, который не допустил бы их голода. Да и вообще Эссиорха в их реальности не существовало. Он не помещался в их картофельно-крахмальном измерении, где все протекало просто до невозможности быстро.
— Эй! — крикнул Эссиорх, наклоняясь к самому столу. — Эй!
— Бесполезно! — отозвался Троил. — Практический ум существует в границах доказанных категорий. Ты не доказан, и потому тебя все равно что нет. Твое «эй!» звучало для них часа два… Они небось решили, что это гром.
