И сейчас… сейчас я вспоминала все, что было, и чувствовала, что меня обманули!
Было очень обидно.
Я ему верила! Много чего рассказывала, даже то, что не говорила приемной маме и сводным сестрам, хотя у нас с ними просто замечательные отношения. Странного тут не было, ведь я кровная дочь не самого лорда Нарийна, которого называю отцом, а его младшего брата, погибшего много лет назад. Но мамой и папой я зову тех, кто меня вырастил. И сейчас они не могут защитить меня от зарвавшегося гада!
Иней скривился, со вздохом пересел в кресло около стола, положил ладонь на гладкую поверхность, постучал пальцами, когтями выбивая незамысловатый ритм, и совершенно спокойно продолжил:
– Лорд Нарийн, ио
[1] Лалидари, прошу меня извинить за резкое поведение. Я дал себе волю, больше этого не повторится.
– Я не подпишу, – непреклонно ответил отец. – Вы можете уходить, и прошу на будущее учесть, что отныне мой дом для вас закрыт, дан-иолит
[2] Инейран Дальварис.
– Да вы что!
Голос папиного противника снова стал низким и вибрирующим, а потом, бросив на меня косой взгляд, Иней вдруг перешел на другой язык. Изначальный, змеиный, который по идее был мне непонятен… да и был непонятен до недавнего времени, даже при тестировании способностей, открывшихся из-за голоса крови. Но сейчас я все поняла!
– Вам напомнить основной род вашей деятельности и источник дохода или не стоит? Может, напомнить, что у вас есть еще две дочери, которые пока не услышали голоса крови? А когда услышат… ваши договоренности с членами отряда Тишины могут внезапно сорваться, и свободными в нужный момент будут только воины Ярости… Правда, получится неприятно? Для девочек.
Воины Тишины… Они славятся непревзойденным самоконтролем и могут держать себя в руках в любой ситуации. Как правило, для ритуала стараются выбирать именно их. Хоть и дорого приходится платить, но зато дочери будут невредимыми и психологически нормальными. А вот сыны Ярости…
Ах ты ж, с-с-сволочь последняя! Как ты можешь, Иней, как?! Я, получается, совсем тебя не знаю. И ты не хотел, чтобы я это слышала!
– Вы зарываетесь, – на том же языке ответил отец.
– Я не хочу так поступать, – как-то очень грустно улыбнулся мужчина. – Но… я уже полгода не могу спать из-за запаха вашей дочери, я схожу с ума, когда она близко. Мне не нравится потеря контроля, она грозит гораздо более серьезными утратами. И подумайте сами… ей этого не избежать. Так почему не я? Девочка вернется почти невредимой, да и я наконец успокоюсь. Всем хорошо!
– Вам хорошо, иолит
[3] Дальварис.
Папа, папа, а ты рискуешь… Опустил приставку «дан», показывая, что не боишься и тебя не беспокоят последствия твоего шага. Очень рискованно, очень страшно.
Это самый красивый, умный, сильный и, несмотря на свою молодость, очень опасный тип. И очень богатый тип. Притом состояние он сделал себе сам, без помощи матери, хотя наверняка не без знакомств, приобретенных при дворе.
Короче говоря, если этот «самый-самый-самый» захочет кого-то утопить, то можно смело готовить шлюпки. А в нашем положении… компания отца в основном занимается как раз продуктами, в которые добавляются творения Инейрана. Косметическая линия.
Он раздавит и не заметит, если захочет.
Ирония… рыжий, яркий и с таким ледяным именем. Я всегда удивлялась, когда слышала, что оно ему идеально подходит. Такой же холодный, страшный и заиндевевший. Удивлялась, потому что со мной он был иным. Как выяснилось, лишь с одной целью. Слухи оказались правдивы. Хладнокровный делец, от которого зависит моя семья.
Я не имею права так поступать с родителями.
– Иней, – тихо сказала я, сцепив пальцы и глядя в пол. Так, теперь спокойно, чтобы голос не дрогнул, чтобы не заплакать.
Мне все равно не миновать этого. Закон не допускает. И отец будет обязан найти для меня… того, кто проведет эту процедуру, после которой успокоится голос крови, закрепится доминантный ген нагов, улягутся бушующие сейчас сила и гормоны.
Я никуда не смогу скрыться не то что из столицы, даже из нашего квартала. Да и… Не знаю… Я никогда не была за пределами девичьих секторов. Конечно, тут было все, что нужно, от школ и библиотек до выставок, театров и магазинов. Практически полноценная жизнь. Но… я комнатное растение.
– Я тебя слушаю, Лали, – мягко подтолкнул меня рыжий гад.
– Я согласна, – почти неслышно пробормотала я, прикусив губу, чтобы не разреветься. – Не трогай мою семью.
Дальше настала тишина. Инейран молчал, отец – тоже, я не поднимала головы и сильно-сильно сжимала пальцы. Главное – выдержать и не выдать своих эмоций. И все будет хорошо. В конце концов, от такого не умирают. Подумаешь, не особо приятные пара недель… Но стоило осознать, представить все то, что будет происходить, как мне стало совсем плохо и жутко.
Богиня, дай мне сил!
– Лали, ты можешь идти, – раздался усталый голос отца. – Формальности мы уладим.
– Благодарю, – ровно отозвалась я и почтительно поклонилась. Выпрямилась и, все так же не поднимая головы, спросила: – Сколько у меня времени?
– Я бы хотел обойтись без традиционно-праздничной части ритуала, – лениво проговорил Иней, и я не удержалась и кинула на него короткий злой взгляд. Наг опять развалился в кресле с таким довольным выражением лица, что хотелось расцарапать эту наглую морду!
Вдох-выдох. Не время для порывов, Лалидари.
Мои размышления оборвал голос папы, в котором на сей раз звенела сталь и льдинками сверкало презрение.
– Придержите ваши желания до той поры, когда они будут совпадать с вашими возможностями, дан-иолит Дальварис. Вы сами действовали через Закон о чистоте крови, а значит, все традиционные формальности будут соблюдены.
– Если я и правда вспомню о своих возможностях, то, боюсь, что это закончится не совсем приятно для уже ваших желаний, лорд Нарийн, – с холодной усмешкой проговорил младший сын дома Топазовой Крови, а после кинул на меня беглый взгляд и сказал: – Лали, ты и правда можешь идти.
Ах ты, самоуверенная рыжая скотина!
– Дан-иолит Дальварис, у вас нет права мне приказывать, – ровно и доброжелательно сказала я. – Но хочу напомнить, что определенные проблемы я вам все же могу доставить.
– Какая смелость мысли, прекрасная ио! – восхитился рыжий гад. – И что же ты можешь мне сделать, кроме как доставить удовольствие, змейка?
Я даже покраснела от негодования и с трудом сдержала гневную отповедь, но улыбнулась и с немного наигранным сочувствием начала:
