— Он согрел его для меня, — прошептала она, картинно обмахиваясь тетрадкой как веером. — В эту самую минуту меня согревает тепло тела Хантера Лоува.
На меня обрушилась такая волна облегчения, что я захихикала громче, чем собиралась.
— Девочки, тише, пожалуйста. Сейчас будут объявления, — предупредила миссис Стегмейер.
И действительно: динамик взвизгнул, и из него полился чрезмерно бодрый голос председателя школьного совета.
Вполуха слушая о предстоящей благотворительной акции с мойкой машин, я шепнула Кейли:
— Он просто пришел и… уселся. Без приглашения.
Хотя, по правде говоря, не то чтобы я при этом отгоняла его палкой.
Она махнула рукой:
— Да ладно, всё в порядке.
В порядке, всё в порядке.
— Девочки, тшш!.. — миссис Стегмейер сердито постучала указательным пальцем по губам.
Но как только учительница отвернулась, Кейли наклонилась к моему уху и прошептала:
— Серьезно, не переживай. Не вижу ничего плохого в здоровой конкуренции.
Что?
— Кейли, — начала было я, но тут журнал посещаемости с громким хлопком ударился о стол.
— Последнее предупреждение, еще раз — и я вас рассажу, — сказала миссис Стегмейер. От возмущения ее акцент, как обычно, усилился.
Я откинулась на спинку стула и остаток классного часа держала рот на замке. Но в голове у меня продолжали крутиться слова Кейли.
Здоровая конкуренция? За Хантера? Мне эта идея совсем, совсем не понравилась.
Глава седьмая
Дряхлый пикап Кейли, подпрыгивая, ехал по грунтовой дороге, увозя нас от школы. Учитывая хруст гравия под колесами и захлебывающийся рев престарелого двигателя, уровень шума был довольно высокий. При этом в салоне висела оглушительная тишина. Кейли вцепилась в руль, на который был натянут чехол «Зебра», и смотрела прямо на дорогу, отказываясь обращать на меня внимание.
— Кейли, клянусь, я и понятия не имела, что Хантер переводится в мою группу по литературе.
Я уже минут десять пыталась доказать свою невиновность, но каменное лицо Кейли еще ни разу не смягчилось от моих заявлений.
Вот вам и «здоровая» конкуренция.
Я вздохнула и отвернулась к окну. Я увидела, как вдали на склоне холма ветер треплет блестящие черные пряди на лоснящейся красновато-каштановой шее. Великолепный крупный жеребец вскинул голову, встал на дыбы и рванулся с места в грохочущий галоп.
Лошади. Одна из двух причин, по которым мне удалось не сойти с ума, когда я только сюда переехала.
Второй причиной была Кейли.
Я снова украдкой взглянула на нее, но вместо привычной улыбки опять увидела лишь плотно сжатые губы. Я не могла вспомнить ни одной поездки в этой машине без саундтрека из непрекращающейся болтовни Кейли, которая всегда меня смешила. Теперь смогу.
В моей голове сложилось идеальное изображение Хантера, с небрежными прядями мягких каштановых волос и пронзительными голубыми глазами. Вот глупая. Если представлять его сейчас, все станет только сложнее. Но даже если Хантер Лоув — самое интересное событие в Клируотере за последние… даже нет, за все время его существования — по крайней мере, с тех пор как я здесь поселилась — какая-то глупая влюбленность не могла стать важнее дружбы. Не так меня мама воспитывала.
Нужно было положить этому конец. Мне не хватало болтовни Кейли. В конце концов, я ведь только из-за нее не стала полным изгоем в школе. За это я определенно была перед ней в долгу.
— Слушай, ну это просто смешно. Мы не должны ссориться из-за какого-то парня… только потому, что он не фанат сельских развлечений и не одевается как пугало, — добавила я, чтобы разрядить обстановку. Хотя для меня Хантер значил гораздо больше. Было что-то такое в его спокойном, внимательном взгляде, когда мы разговаривали, как будто ему действительно было не все равно. Из-за этого весь мир вокруг просто растворялся.
А мне сейчас это было очень нужно — не видеть мир вокруг. Но не за чужой счет.
Мне показалось, что Кейли все-таки ослабила свою мертвую хватку на руле, совсем чуть-чуть.
Она села немного по-другому, отчего скрипнули пружины в сиденье. Но так и не улыбнулась.
— Даже не знаю, Мила, — сказала Кейли, наконец посмотрев в мою сторону. — Как я пойму, могу ли я тебе доверять?
— Честное слово — я не просила его перейти в мою группу по литературе. Если не веришь мне, можешь спросить у него.
Я бы и рада была поверить, что он перевелся из-за меня, но он мне сказал, что причиной было исключительно желание проходить более сложные произведения.
Кейли убрала одну руку с руля, чтобы расправить воротник-хомут своего бирюзового свитера — очередной потрясающей самодельной вещицы.
— Да ну тебя. Он подумает, что я совсем дура. — Но в ее голосе уже не было той резкости, которая звучала в нем минуту назад.
Она глянула на меня, покусывая нижнюю губу. Наконец ее плечи расслабились.
— Хотя я и без того весьма успешно веду себя как дура, правда?
— И что, я тоже, — ответила я. Думая не столько о Хантере, сколько о том случае, когда я схватила Кейли за руку.
Ее улыбка была робкой, а не беззаботной, как я привыкла. Но что поделаешь, бери, что дают.
— Так что давай просто… стоп! О боже, это же он! — заорала Кейли.
На мгновение здравый смысл меня покинул. Нет… этого не может быть…
Взвизгнули тормоза, и мои глаза распахнулись. Я повернулась, выискивая, на кого показывал палец Кейли. Секундное замешательство, следом за которым нахлынула досада. Хантер. Она имела в виду Хантера.
Кого же еще.
Цепляясь за ускользающее самообладание, я ждала, пока мы пригромыхаем к обочине.
— Опусти стекло, быстрее! — скомандовала Кейли, приглаживая пальцем несколько выбившихся прядей. Хантер как раз обернулся посмотреть, кто к нему подъехал, и стоял, засунув руки в карманы черных брюк карго.
Даже отдав себе строгий приказ сохранять хладнокровие, я не могла не испытать прилив волнения, когда увидела его. Я открыла окно, прокрутив ручку, которая вечно заедала у младшего брата Кейли и ее мамы, но не доставляла никаких проблем мне. Без стекла, перекрывавшего воздух, в салоне еще крепче запахло навозом.
— Привет, Мила, — сказал Хантер. Как обычно, я обратила внимание на то, как его губы изогнулись в несимметричной улыбке, левый уголок чуть выше правого. Когда он наклонил голову вбок, капюшон его черной толстовки съехал, высвободив уже ставшую знакомой копну каштановых кудрей. Кудрей, которые выглядели невероятно мягкими, и прямо-таки умоляли меня запустить в них пальцы.
