— Это не займет много времени, — сказала я, с силой сгибая пальцы рук, чтобы не схватить ее за плечи и не начать трясти, как мне того хотелось.
Кейли испустила страдальческий вздох, не пытаясь скрыть свое раздражение.
— Ну хорошо. Я не хотела это говорить, но… Мила, ты… немного того… и мне просто больше не хочется с тобой общаться.
Я что?..
— «Немного того»? Я «немного того»? Почему? Потому что я сказала тебе, что не хочу пересаживаться в кузов пикапа, когда ты меня заставляла только для того, чтобы побыть наедине с Хантером?
Карие глаза Кейли наконец встретились с моими, и в них было удивление — она, очевидно, не ожидала, что я ей это припомню — а остальные девушки нервно заерзали.
— Эм, мы пойдем купим что-нибудь попить. Тебе чего-нибудь взять, Кей? — спросила Элла, чье узкое лицо от беспокойства сморщилось даже сильнее, чем обычно.
— Нет, спасибо.
Дождавшись, пока они уйдут, я села на освободившийся стул Паркер. Понизив голос, я спросила:
— Кейли, за что ты так со мной поступаешь? Я думала, мы друзья.
Левый уголок ее губ скривился в усмешке:
— Вы с Хантером так уютно устроились вчера в машине — держу пари, он бы с огромным удовольствием стал твоим другом.
Я отшатнулась:
— Ты что, шутишь? Я могла погибнуть, Кейли, а тебя волнует только то, что Хантер был добр ко мне?
Куда делась та Кейли, с которой я познакомилась, когда приехала сюда, та, которая радушно приняла замкнутую новенькую в свой круг? Потому что эта Кейли казалась мне чужой.
Стул шаркнул по полу, и Кейли встала, пошатнувшись на каблуках:
— Без разницы. Паркер говорила, что тебе нельзя доверять. Надо было слушать ее.
Ее высокий голос, и без того привлекавший внимание, звучал вдвое громче к тому времени, когда она договорила. Он разносился по залу. Разговоры стихали, головы сидящих через четыре, пять, шесть столиков от нас поворачивались посмотреть, что происходит.
— Тише говори, — прошипела я.
Я поняла свою ошибку, когда увидела, как сузились ее глаза, увидела, как она упрямо поджала губы. Я попыталась дать задний ход:
— Кейли, пожалуйста…
— Зачем? — ее крик заглушил мою последнюю отчаянную попытку предотвратить взрыв эмоций. Она развела руки в стороны, взмахнув пышными фиолетовыми рукавами. — Как будто они и так не узнают, рано или поздно, — продолжила она все тем же безнадежно громким голосом. Настолько громким, что мне хотелось зажать ей рот рукой и выволочь ее из столовой. Но это лишь привлекло бы еще больше внимания. Тем не менее нужно было что-то сделать. Пока она не…
— Почему бы тебе просто не сказать всем, что ты ненор…
Моя нога рванулась вперед. Словно в замедленной съемке я подсекла ее лодыжку, сбивая с ног. Ее голова отлетела назад, с губ сорвался крик. Кейли бешено замахала руками; падая, она сбила со стола стакан, залив всю свою лавандовую рубашку колой. Она приземлилась пятой точкой на псевдодеревянный пол.
Ошеломленное молчанье и аханье продлились всего секунду, после чего все начали смеяться. Несколько парней присвистнули, а какая-то девчонка крикнула: «Зачетно!»
Кейли потрясенно хлопала глазами, глядя на меня. Вероятно, пытаясь понять, что это было. Я бы и сама хотела знать.
Когда я увидела ее, растянувшуюся на грязном полу, с рукой между ножек стула и большим коричневым пятном на рубашке, внутри что-то оборвалось. Это сделала я. Хотя не собиралась, не думала ни о чем, кроме того что ее нужно остановить. Но как?
Временно оставив попытки разобраться, я сделала шаг вперед. Меньшее, что я могла сделать, это помочь ей встать. Но стоило мне сдвинуться с места, как что-то промелькнуло у меня перед глазами. Нет, на этот раз не воспоминание. Слова. Светящаяся красная надпись. Она вспыхнула всего на тысячную долю секунды, прежде чем погаснуть, но, боже мой, даже эта доля секунды показалась мне слишком долгой.
Цель: На земле.
Ужас тисками сдавил мою грудь, сжимая все сильнее, пока у меня не осталась всего одна мысль.
Бежать.
Именно это я и сделала. Пока Кейли пыталась подняться на ноги, я развернулась и побежала. Прочь из столовой, от того, что я сделала… и от вспыхнувшей красным надписи, которая, как я надеялась всеми фибрами своего существа, была просто галлюцинацией из-за стресса. Или обманом зрения. И подобное больше никогда, никогда не повторится.
Слыша, как стук моих шагов по линолеуму эхом отдается в коридорах, я поняла, что мама была права.
Мне ни в коем случае нельзя было возвращаться в школу.
Глава двенадцатая
Несмотря на то, что на ранчо я неслась как сумасшедшая, когда я добежала, наш «Тахо» уже стоял на подъездной дорожке, словно большой зеленый знак тревоги.
Великолепно.
Я подумала, не стоит ли мне спрятаться на какое-то время в окрестностях дома, чтобы спастись от грядущей лекции о моем плохом поведении, но это означало лишь отложить неизбежное. Хуже того, не найдя меня, мама могла удариться в панику. Лучше уж просто выслушать мрачную музыку, которую она попытается сыграть на моей совести, и покончить с этим.
Я засунула руки в карманы и поднялась на крыльцо. Дверь распахнулась, и передо мной предстала мама. Ее голубые глаза обшарили мой наряд и сузились на перекинутом через плечо рюкзаке.
— Я как раз собиралась идти искать тебя в конюшне… но, похоже, в этом нет необходимости.
— Она не повысила голос и выглядела достаточно спокойной, когда шире открыла дверь, пропуская меня внутрь, но побелевшие костяшки пальцев, сжимавших дверную ручку, не сулили ничего хорошего.
И конечно же, как только дверь захлопнулась, скрыв нас внутри, она развернулась ко мне и приняла уверенную стойку, скрестив жилистые руки поверх серого свитера, ноги на ширине плеч.
— Не вынуждай меня вешать на тебя маячок.
Когда она сделала паузу, чтобы набрать воздуха и продолжить меня ругать, я подняла руку:
— Не надо, я поняла. Я глупо поступила, когда пошла в школу. Не беспокойся. Это не повторится.
Удивленный взгляд в сочетании с очками придал ей сходство с совой. А я убежала в спальню и захлопнула за собой дверь.
Я упала на толстое стеганое одеяло. Больше ничто не выманит меня из этого дома, никогда, никогда. Буду есть, спать и коротать время за просмотром каких-нибудь сериалов. Может, еще иногда кататься на лошади и разыгрывать по ролям диалоги с воображаемыми друзьями.
А потом в три тридцать две дня пришло сообщение от Хантера, изменившее все.
«Как насчет встретиться вечером?»
Я уставилась на эти четыре слова. Смотрела и ждала, когда мой здравый смысл начнет смеяться, нет, хохотать, над идеей встретиться с ним после сегодняшнего фиаско. Даже если бы я захотела пойти, чтобы выбраться из дома, мне понадобилась бы колоссальная секретная операция. Надо сказать, я уже представляла, что после сегодняшнего случая мама начнет всюду таскать меня с собой, даже по самым мелким, наводящим тоску делам, может, даже посадит меня на поводок, просто чтобы быть уверенной, что я не смогу провернуть еще одну несанкционированную вылазку в школу.
