– Это вы от… – И он назвал имя и отчество моего знакомого в органах.
– Да.
– Я, конечно, дико извиняюсь, но я все-таки не понимаю, кто вы такая. Если вы не из органов, не из прокуратуры и не из ФСБ, то какого черта вам тут надо.
Судя по всему, герр капитан был изрядно раздосадован. Не исключено, что по весьма простой причине: боялся, что разоблачат замечательного ряженого профессора Клинского.
Потому что, если не ошибаюсь, такие операции, как подмена содержащегося в КПЗ человека, стоит проделывать, только имея за спиной страховочный вариант в лице благоволящего к вам работника РОВД. И быть может, мои предположения не столь далеки от истины.
Я улыбнулась во все тридцать два зуба и ответила:
– Когда вы говорите «какого черта мне тут надо», капитан, то напоминаете мне одного моего знакомого, который листал «Камасутру» и приговаривал при этом: «А счастье было так возможно… и так возможно… и вот этак возможно…»
…Думается, не надо уточнять, и без того понятно, что этим самым знакомым был Костя Курилов.
– Это что еще за херня? – гундосо пробурчал капитан Корнеев.
– А-а… это Пушкин, товарищ капитан. «Евгений Онегин». Так что не надо задавать риторических вопросов: какого черта мне тут надо?
* * *
Когда я вышла из здания РОВД и села в машину, мне показалось, что на меня кто-то очень пристально смотрит. Слежку я ощущала спинным мозгом, это ставилось в «Сигме» в первую очередь: отслеживание ситуации на подсознательном и рефлективном уровне. Вторая сигнальная система.
И на этот раз взгляд чувствовался ну очень доброжелательный. Я думаю, что если его материализовать, то от моего грешного тела остались бы не то чтобы рожки да ножки, а просто сиротливая горстка пепла из крематория концентрационного лагеря Майданек.
Я позвонила Курилову.
Он подал признаки жизни сразу и, как только я произнесла первую фразу, вывалил на меня кучу новостей. По его голосу я поняла, что он чертовски доволен жизнью:
– Все так удачно вышло! Сбагрил я эту тачку с глаз долой, из сердца вон, по совсем неплохой цене… тот козел, которому я ее закинул, сначала предложил ровно вдвое меньше конечной цены… жидовская морда. Думает, что если машина продается срочно, то и можно покупать ее за четверть цены. Гнида! Ну ниче! Когда узнает, что она в угоне числится, то еще больше обрадуется… жук колорадский!
– Костя… – попыталась было вклиниться я, но Курилов продолжал, не давая мне сказать и слова:
– Так что сегодня можно и обмыть хорошую сделку. Тем более я тут по своим каналам нарыл… сегодня к вечеру подгонят почти что халявный «мерс». Обещали скинуть мне за десять процентов реальной стоимости… по взаимозачету, так сказать. Так что, миледи, я намерен пригласить вас в ресторан и хорошенько все это дело провернуть. Отказы не рассматриваются.
– Все это замечательно, Костя, но я сейчас пока что занимаюсь другим…
– Кем это – другим? – ревниво вопросил невыносимый Курилов. – Это что еще за другой? А он еще никогда не падал с Покровского моста в Волгу? На бельевой веревке не висел? В привокзальной камере хранения на правах чемодана не содержался?
– Костя, – укоризненно произнесла я, – сейчас мне удалось кое-что выяснить. Профессор Клинский в самом деле сотрудничает с Ольховиком и его ребятишками. Дела серьезные, судя по тому, что сегодня Ольховик выдернул профессора из КПЗ.
– То есть как это – выдернул? Кинул на лапу, и дело о взятках слили в унитаз, что ли?
– Еще веселее. Подменил. – И я наскоро изложила Курилову обстоятельства своего посещения профессора Клинского, так лихо обернувшегося нашим старым знакомым Спиридоном.
– Н-да-а, – протянул Курилов. – Жить стало лучше, жить стало веселее. Что же ты сейчас собираешься делать?
– Прежде всего позавтракать. То, что я ела дома, завтраком назвать сложно. Да и Докукин… он своим дыханием всю атмосферу отравил.
– Ты приближаешься к английским стандартам. Завтракать в два часа дня – это примерно то же самое, что обедать в семь, как поступают в Британии. Мне приходилось на них смотреть.
– Ну, тогда спасайте меня от голодной смерти, Константин Сергеевич.
– В общем, так, – серьезно сказал Курилов. – Я сейчас нахожусь около «Веги»… знаешь такой ресторанчик на Вольской? Приезжай-ка сюда. Перекусим и соответственно поговорим обо всем, что там у тебя. Так как?
– Хорошо, я приеду. Через четверть часа. Ну… жди.
Глава 10 Человек, приятный во всех отношениях
Ресторан «Вега» находился в нескольких минутах езды от Волжского РОВД, возле которого во время разговора с Куриловым и стояла моя машина. Но это только номинально. Дело в том, что прямой путь до «Веги» проходил по загруженнейшей транспортной артерии – улице Челюскинской, и надеяться на то, что я могла преодолеть этот путь за обговоренные четверть часа, в продолжение которых будет ждать Курилов и, что самое существенное, мой желудок, не приходилось.
Куда больше шансов угодить в чудовищную пробку и проторчать в ней часика полтора.
Впрочем, существовал другой путь. Объездной. Для этого достаточно было спуститься на два квартала ниже и там проехать по улице Гоголя – узенькой, извилистой и забитой мелкими деревянными и двухэтажными кирпичными домишками – объектами так называемого старого жилфонда.
Зато там, на достаточно безлюдной улице, можно было не опасаться того, что запоздаешь, попав в пробку.
Так я и поступила.
Улица Гоголя оказалась еще более тихой и безлюдной, чем я ее себе представляла. Вероятно, потому, что большинство ее обитателей – как и в недоброй памяти поселке Заречном – были людьми пожилыми, а никаких общественных мест, сервисных центров и магазинов тут не было.
Единственным живым существом, которое я заметила, пока выворачивала на эту улицу, был большой поджарый пес с облезлыми боками, который ожесточенно копался в опрокинувшемся мусорном контейнере.
Лежавшего возле той же мусорки синемора в рваной телогрейке и неопределенного цвета тапочках на босу ногу, густо выводящего носовые трели, я не считаю.
Затем я резко увеличила скорость, и фиксировать наличие живых существ на улице Гоголя стало занятием довольно-таки затруднительным.
И совершенно напрасно.
Потому что в тот момент, когда я, включив четвертую передачу, гнала во весь опор, на дорогу выкарабкалась какая-то ретивая старушка, приволакивающая ногу и внушительную тележку с каким-то хламообразным скарбом.
Машины она, по всей видимости, не видела, и мне стоило большого труда затормозить и не вылететь при этом с дороги, впечатавшись в деревянный заборчик или тем паче в стену дома.
Мой «Фольксваген-жук» развернуло задом наперед и юзом протащило до еще одного мусорного контейнера, который не замедлил опрокинуться.
