В ответ на новый вопросительный взгляд я лишь помотала головой, и Джимми промолчал. Приближался оживленный перекресток.
– Куда теперь?
– Направо и по этой дороге до конца. Она там уходит влево.
Больше он вопросов не задавал, не допытывался, куда мы едем и зачем. Не моргнув глазом, Джимми послушно исполнял мои отрывистые команды и только однажды вполголоса пробормотал:
– Знаешь, девушка в навигаторе куда вежливее.
Его замечание почти заставило меня улыбнуться и хоть чуть-чуть расслабиться, что было бы нелишним – сердце колотилось как сумасшедшее, внутри от напряжения все буквально завязывалось узлом. Пока мы петляли по бесчисленным переулкам, я чувствовала, будто какая-то непреодолимая сила тащит меня к месту нашего назначения.
Постепенно престижные кварталы остались позади. В конце концов мы выехали на улочку с мелкими магазинами под потертыми вывесками, располагавшуюся в одном из самых незавидных районов Лондона.
– Можешь припарковаться там? – Я указала на только что освободившееся место. – Вон за тем фургоном.
Джимми повиновался и, заглушив двигатель, обернулся ко мне. Паника, не отпускавшая меня все пятнадцать минут нашей поездки, начала ослабевать, но ее место занял знакомый страх. То, что я сейчас скажу, могло все разрушить, на меня опять станут смотреть как на сумасшедшую.
Джимми успокаивающе сжал мои сцепленные в замок руки, конвульсивно подрагивавшие на коленях.
– Который?
– Что «который»? – переспросила я, не отрывая глаз от его больших ладоней.
– Который из этих домов твой?
Я подняла голову, ничего толком не видя – все вокруг преломлялось в дрожащих на моих ресницах крупных слезах. Кивком я указала через дорогу:
– Там, в конце улицы. Где прачечная.
Секунду или две он смотрел на дом, затем решительно отстегнул ремень.
– Идем.
Я подняла растерянный взгляд.
– Нужно же проверить.
Обойдя машину, Джимми твердо взял меня под руку. Дождавшись удобного момента, мы перешли дорогу, которую я пересекала тысячи раз. Джимми наверняка уже соображал, как успокоить меня, когда выяснится, что квартира, куда мы направлялись, не моя и никогда моей не была. Однако меня волновало как раз обратное. Повернувшись к нему, я спросила, надеясь, что мой голос звучит куда тверже, чем мне кажется:
– И что мы будем делать, если найдем там кучу моих вещей?
Мы уже стояли перед прачечной, но Джимми, не обращая внимания на аудиторию за стеклом, запотевшим от влаги из стиральных машин, притянул меня к себе и крепко обнял, будто защищая от всех страхов.
– Мы справимся. Что бы там ни было, мы справимся, – пообещал он.
Эта клятва дала мне силы шагнуть вперед, ведя его за собой к моему жилищу из параллельной реальности.
* * *
Вход в жилые квартиры был прямо за углом. Я слегка задержалась у поворота, пропуская Джимми вперед.
– Видишь панель домофона слева от двери?
Он посмотрел, куда я показывала.
– Да.
– Винтер. Хант. Уэбб. Фримен.
Увидев его нахмурившееся лицо, я поняла, что правильно перечислила все фамилии своих соседей рядом с кнопками вызова, хотя прочитать их отсюда, со своего места, не могла.
– А сверху моя. Уилтшир.
Он перевел взгляд с меня на панель, потом обратно.
– Четыре из пяти, – сказал Джимми. – На верхней карточке пусто.
Шагнув к нему, я увидела, что он говорит правду, хотя в последний раз, когда я смотрела на домофон, у кнопки точно стояло мое имя.
– Здесь мог жить кто-то из твоих друзей, которых ты не помнишь, – мягко предположил Джимми.
Мысль здравая, если бы не одно «но».
– Ты стал бы запоминать фамилии соседей своих друзей?
Ответа у него не нашлось, хотя я буквально ощущала, что аналитический ум полицейского уже работает над этой загадкой.
Я нажала вторую кнопку сверху, пояснив:
– Миссис Хант пускает всех подряд не спрашивая. Когда-нибудь накличет беду.
Замок действительно тут же щелкнул, и входная дверь медленно приоткрылась. Джимми первым шагнул через порог в темный коридор, куда проникал запах моющих средств из прачечной. Знакомый аромат на минуту заставил меня остановиться в нерешительности, но я все-таки двинулась вверх по истертым ступеням. Джимми взял меня за руку, и я вцепилась в его ладонь, словно от этого зависела моя судьба.
Два пролета мы миновали без происшествий. На третьем навстречу нам спускалась средних лет женщина с черными как смоль волосами. Уткнувшись в какие-то бумаги, она чуть не подпрыгнула, когда я поприветствовала ее:
– Доброе утро, миссис Кейворт.
Остановившись, женщина машинально улыбнулась в ответ, но вид двух незнакомцев заставил улыбку поблекнуть.
– Доброе утро, – откликнулась она, сощурившись в замешательстве. – Простите… я вас знаю?
Меня интересовал тот же вопрос. Ее озадаченный взгляд скользнул по моему лицу, и она перенесла все внимание на Джимми, вопросительно ему улыбнувшись. Я тоже едва удержалась от улыбки – моя домовладелица всегда благоволила квартиросъемщикам-мужчинам, особенно молодым.
– Вы, наверное, нас не помните, – вежливо ответил Джимми, в общем-то даже не соврав. Вот следующие слова были неправдой: – Мы – друзья одного из ваших жильцов.
– А, ну да, – не совсем уверенно кивнула та. – Конечно.
Она двинулась дальше вниз, но по пути еще дважды с сомнением оглянулась, словно чем-то обеспокоенная. Теперь все утро будет вспоминать, где и когда она могла видеть Джимми. Обо мне-то она уже забыла.
Когда мы наконец остались одни, я взглянула на Джимми – как он воспринял произошедшее.
– Моя квартирная хозяйка, миссис Кейворт. Неплохая женщина. Любит поболтать. Очень неравнодушна к молодым мужчинам.
Джимми не ответил и даже не улыбнулся моей последней фразе. Выглядел он озабоченно, словно фундамент того, во что он твердо верил, только что дал трещину.
– Похоже, ты ей понравился, – поддразнила я.
Остаток пути мы проделали молча. Наконец лестница привела нас на площадку последнего этажа с одной квартирой. Меня словно током ударило, когда я узнала все до последней мелочи.
– Вот мы и на месте. Дом, милый дом.
Джимми окинул взглядом все вокруг: обшарпанную входную дверь, стены, нуждавшиеся в побелке, и грязное окно, едва пропускавшее свет хмурого декабрьского утра.
– Честно скажу, другая твоя квартира нравилась мне больше.
