Я прошла мимо него, он закрыл дверь и повернулся ко мне в ожидании ответа.
В конце коридора показалась мать, она тоже явно только что проснулась.
— Что происходит? — спросила она, протирая глаза. Опираясь о дверной косяк, она выглядела совершенно здоровой женщиной.
— Я как раз сам пытался получить ответ на этот вопрос, — сказал ей Мак, не отводя от меня взгляда. — Лейни?
И я рассказала им правду.
— Приезжал Ной. Он сделал мне предложение.
— Что? — Глаза Фей загорелись от радостного возбуждения, губы растянулись в широкой улыбке.
— Что? — повторил за ней отец, только голос у него был далеко не такой довольный, как у матери.
Я решительно развернулась к нему.
— Он сделал мне предложение, и я сказала «да».
— Это же чудесно! — вскрикнула мать и бросилась ко мне обниматься.
Мак раздраженно провел руками по лицу.
— И как ты оказалась на улице, если дверь была заперта?
— Я спустилась к нему по дереву.
— Ах, это так романтично, — мечтательным тоном промолвила мама.
— Как глупо! — отрубил Мак. — Ты могла себе шею свернуть. Где он?
— Брось, Мак. — Мама пришла мне на помощь. — Это же отличная новость, и я не позволю тебе все изгадить.
Я знала, что в жизни моей мамы не было, если так можно выразиться, романтического признания. Если верить ее рассказам, Мак однажды заехал за ней на машине и, когда она села к нему, повернулся к ней и спросил: «Замуж хочешь?» Она ответила: «Хочу», а он кивнул и стал заводить машину. Мама не жаловалась. Просто они были такими. Предложение Ноя и мое согласие произошли иначе, потому что мы были другими.
— Давайте-ка кофе выпьем, — предложила мама и потащила меня на кухню. — Ты должна мне все рассказать.
Отец вздохнул, смиряясь с неизбежным, и закатил глаза.
— Я ложусь спать.
Мы с Фей все сидели на кухне, пока дождь наконец начал стихать и над горизонтом показалось первое солнышко. Я рассказала ей обо всем, даже о том, что мы занимались любовью под живым навесом из веток. Она ловила каждое мое слово, как ребенок, слушающий Санта-Клауса.
— Покажи кольцо, — сказала она, поднимая мою руку, и увидела, что никакого кольца на мне нет.
Я пожала плечами.
— Это получилось как-то без подготовки. Да и зачем оно мне?
— Лейни, он Ной Кроуфорд. Я уверена, что он подарит тебе кольцо.
— Есть кольцо, нет кольца — не важно. Мне достаточно знать, что он любит меня. — И это были не просто красивые слова. Я никогда не любила обвешивать себя драгоценностями, но мама была права. Ной позаботится о том, чтобы у меня появилось кольцо. Я только надеялась, что это будет что-нибудь не слишком большое или дорогое. Да что там, он мог подарить мне какое-нибудь пластмассовое колечко, и меня бы это вполне устроило. Полли с Лекси, наверное, сойдут с ума, когда узнают, но мне было все равно.
— Милая, — с чувством сказала мама, взяв мою руку, — ты должна ехать к нему. Ты не можешь здесь оставаться.
— Мама, он все понимает, — отрубила я. — Когда тебе станет лучше, тогда и поеду.
— Теперь послушай меня, Дилейн Талбот, — произнесла она уже строгим материнским голосом. — Я себя прекрасно чувствую. Пришло время тебе перестать жить со мной и отцом и начать свою жизнь. Он без ума от тебя, а ты без ума от него. Езжай к нему. Я настаиваю.
— Ты меня выгоняешь? — возмутилась я, в шутку, конечно.
— Да, выгоняю, — подхватила она. — Собирай манатки и выметайся из моего дома.
Мы рассмеялись и обнялись. Внутри у меня все пело от осознания того, что мы с Ноем будем вместе и можем ничего не бояться. Суперкиску эта мысль тоже привела в неописуемый восторг, ведь она должна была воссоединиться с Чудочленом, и единственным, что могло помешать их счастью, была ее одержимость остальным телом.
Позвонил Ной, сказал, что добрался нормально и уже едет на работу. Я решила пока не говорить ему, что возвращаюсь и что я рассказала родителям о нашем предстоящем браке. Мне хотелось видеть, как вытянется его лицо, когда я явлюсь к нему и выложу всю историю.
Я позвонила Дез и подняла ее с постели радостным известием. Послушав минуты три ругани и криков о том, что я ее разбудила, я наконец выпалила новость.
Первым, что она сказала мне, было:
— И ты, наверное, хочешь, чтобы я на свадьбе была твоей подружкой?
Я рассмеялась.
— Я была бы рада. Если у тебя найдется свободная минута, конечно.
Дез вздохнула.
— Думаю, у меня получится, но тебе лучше запомнить сразу: без стриптиза не обойдется.
— Ты о мальчишнике?
— Да, и об этом тоже.
Я рассмеялась.
— А тебя не пропустят туда за полцены, потому что ты и так там со всеми переспала?
— Спасибо, мать твою, большое за комплимент. — Она тоже засмеялась, а потом посерьезнела. — Я правда очень рада за тебя, Лейни. Но я все равно готова поджарить его яйца, если он облажается.
— О, ты такая милая! А теперь тащи свою задницу сюда, отвезешь меня в Чикаго.
— Тебе повезло, мне до вечера не надо на работу. Две минуты, и я у тебя.
Закончив собирать вещи и поставив сумки у двери, я пошла на кухню и увидела завтракающего отца. Он поднял на меня полные печали глаза и снова уткнулся в тарелку.
Я знала, что он расстроен, но молчит из-за матери.
— Пап? — сказала я, садясь рядом с ним.
Он прокашлялся и откинулся на спинку стула, пытаясь казаться беззаботным.
— Что у тебя на уме, девочка?
— Ты же знаешь, что у меня все хорошо, да?
— Я скажу тебе, что я знаю, — сказал он и сложил на груди руки, как будто отгораживаясь от меня. — Ни-че-го, вот все, что я знаю. Ты уезжаешь в университет, у нас на счету ниоткуда появляются деньги, мать получает лучшего кардиохирурга в штате — да что там в штате, в стране, — ты приезжаешь с этим типом, у которого денег столько, что и представить себе невозможно, а потом вдруг ни с того ни с сего моя девочка убегает из дому, чтобы выйти за него замуж. Проклятье, он даже не просил у меня твоей руки. А теперь ты, Лейни, скажи, о чем мне нужно беспокоиться.
— Тебе придется поверить мне. Я уже не маленькая девочка и знаю, что делаю.
Он повернул голову, посмотрел в окно и снова вздохнул.
— Ты любишь его?
Я положила руку ему на плечо, и он опять повернулся ко мне.
— Я никогда не думала, что смогу кого-то так любить. И он меня любит точно так же.
Какое-то время мы молчали, потом он наконец сказал:
