— Знаешь, когда я в первый раз взял на руки твое маленькое тельце, я поклялся, что буду защищать тебя от всего, что в этом мире есть плохого. Но еще я дал себе слово, что не переусердствую с опекой, чтобы не помешать тебе стать счастливой.
— Ной сделал меня счастливой, папа, — сказала я, стараясь взглядом убедить его в искренности своих слов. — Мне без него очень плохо. Я хочу прожить всю свою жизнь, любя его и чувствуя его любовь. Но я не смогу быть по-настоящему счастливой без твоего благословения.
Мак опустил взгляд на тарелку, взял кусочек жареной картошки и пожал плечами.
— Я понимаю. Но если он хотя бы раз тебя обидит, я из его задницы батут сделаю, — пообещал он и положил картошку в рот.
Я бросилась ему на шею и крепко обняла.
— Спасибо, папочка! Ты самый лучший папа на свете.
* * *
— Святые макароны! — ахнула Дез, когда мы вошли в здание «Алого лотоса».
— Ничего себе! Это… впечатляет, — промолвила я, глядя на изысканную обстановку вестибюля. — Мой жених, похоже, и вправду неплохо живет.
— Знаешь, сейчас я тебя по-настоящему ненавижу, — сказала Дез. Глаза ее так и засверкали от ревности. — Только не забывай, что твое, то мое.
— Это моим не будет, Дез. — Я заметила Полли, и она помахала, чтобы мы подошли к ней. — Мне от Ноя ничего не нужно, кроме любви. И, возможно, — нет, определенно! — его тела.
— Поздравляю! — воскликнула Полли, когда мы подошли к ней, и заключила меня в медвежьи объятия. И откуда только в таком мелком создании столько силы? Наверное, правду говорят, что муравей может нести груз в пятьдесят раз больше собственного веса.
Когда Полли проделала то же самое с Дез, я подумала, что та сейчас достанет нож и пырнет ее. К счастью, Полли быстро ее отпустила.
— Пойдем. Я проведу тебя к жениху, — не скрывая восторга, выпалила Полли.
Она провела нас к лифту и, когда мы вошли, нажала кнопку этажа, на котором находился кабинет Ноя. Пока ехали, Полли засыпала меня вопросами о предстоящей свадьбе: кто будет все планировать, кто будет заниматься закупками, на какой день назначена церемония, кто приглашен, и так далее. После каждого моего ответа «я не знаю», выражение ее становилось все более и более недовольным.
— Полли, он сделал мне предложение несколько часов назад, когда я могла успеть распланировать свадьбу?
— Пф! — фыркнула она и махнула рукой. — Я знала, какая у меня будет свадьба, года в три, наверное.
Почему-то я в этом нимало не сомневалась.
Лифт звякнул и остановился, дверь разъехались в стороны, и мы вышли. Следуя за Полли по длинному коридору, я заметила, что все вокруг останавливаются и смотрят на нас, будто нас привели сюда на смотрины. Некоторые лица были мне знакомы по балу, но все равно я чувствовала себя чертовски неуютно.
— Жена, ты что здесь делаешь? — удивленно спросил Мейсон, когда мы вошли в его кабинет, а потом, когда я выступила из-за спины Полли, у него глаза чуть не вылезли из орбит. — Господи, а что ты здесь делаешь?
— Тс-с! — шикнула Полли, приложив палец к губам. — Он у себя?
Мейсон молча кивнул, видимо, у него отнялся язык.
— Ну? Чего ждешь? Иди к нему, — Полли кивнула в сторону кабинета Ноя.
Я решительным шагом подошла к двери и распахнула ее. Он сидел за письменным столом спиной к входу и смотрел в окно, так, словно мысленно находился в каком-то другом месте за тысячу миль отсюда. Взъерошенные волосы и легкая небритость ясно говорила: импровизированная поездка в Хиллсборо не оставила ему времени на приведение себя в порядок.
Я закрыла за собой дверь.
— Уже жалеешь, что сделал предложение?
Ной крутнулся на кресле, изумленно распахнув глаза.
— Сюрприз! — сказала я, подходя к нему.
— Лейни? Что ты здесь делаешь?
— Я решила, что тоже имею право сваливаться как снег на голову. — Я опустилась ему на колени. — Только я не уеду. Я остаюсь здесь. Мама клянется, что ей стало лучше, а папа… Он нас благословляет.
Я почувствовала, как все его тело расслабилось, как будто мои слова разом сняли напряжение, вызванное вынужденной разлукой. Когда я потерлась носом о его ухо, его руки сомкнулись на мне крепче.
— Похоже, теперь тебе от меня не отвертеться, — шепнула я.
Ной взял ладонями мое лицо и, скользнув своими губами по моим, произнес:
— С возвращением, киса. — А потом начал целовать меня.
Я растаяла, сплавилась с ним, его слова проникли сквозь мою кожу и стали частью меня. Я вернулась домой, к мужчине, которому мое сердце было отдано навеки. Мама выздоравливала, отец снова вышел на работу, мир вокруг постепенно вставал на свои места. Никакие тревоги не могли проникнуть внутрь моего маленького мыльного пузыря счастья.
— Эй, Кроуфорд! — Дверь кабинета распахнулась, и знакомый неприятный голос безвозвратно погубил безмятежный миг душевный близости. — Ой-ой-ой, вы тут собирались чем-то заняться? Это противоречит правилам компании. Если что, в понедельник на собрании можно будет и это обсудить…
Я посмотрела на него так, что он невольно отступил на шаг.
— Зашел поискать что-нибудь на обед, прилипала?
— Дилейн! — широко улыбнулся он. — В своем репертуаре. Когда уже ты бросишь Кроуфорда и покатаешься на члене большого папочки?
Ной сделал движение, чтобы встать, но мне удалось удержать его на месте. Я бы, конечно, с удовольствием посмотрела, как Ной размазывает его по полу, вот только Дэвид Стоун не стоил того, чтобы ради него терять «Алый лотос».
— Не надо, милый. Он того не стоит. У него просто яйца меньше, вот он и завидует.
— Ах, мое сердце разбито. — Дэвид схватился за грудь и выпятил нижнюю губу.
Не обращая на него внимания, я встала и повернулась к Ною.
— Я еду разбирать вещи. Увидимся дома. — Чтобы Дэвид понял, с какой стороны хлеб намазан маслом, я поцеловала Ноя так горячо, что у меня у самой мурашки пошли по коже. — Люблю тебя, — шепнула я и пошла к выходу.
— С дороги, — бросила я Дэвиду.
Ему хватило ума отойти в сторону.
— Я тебя тоже люблю, золотко, — бросил он с кривой ухмылочкой.
Когда я выходила, Дез, Полли и Мейсон с чашками кофе в руках вошли в кабинет Мейсона.
Мейсон вздохнул, увидев спину Дэвида, когда тот закрывал дверь.
— О черт.
— Погоди-ка. О-ля-ля, кто этот высокий брюнет?
— Мы предпочитаем его называть «жалкое ничтожество», — ответила Полли.
— Нет, серьезно, кто это? — снова спросила Дез. — Кажется, я его уже встречала.
— Надеюсь, что ты ошибаешься, — сказала я. — Это Дэвид Стоун. Ему принадлежит вторая половина «Алого лотоса».
