Но я лучше знала.
— Папа никогда не говорит «прелести».
— Вообще-то говорит… — вставила мама с лукавой улыбкой.
— Мама! — Такие образы мне были совершенно не нужны. У меня даже возникло желание найти кладовку уборщицы и хлоркой (или чем там в больницах поддерживают стерильную чистоту) промыть себе мозг. Теперь это явно надолго засядет у меня в голове, и вообще на всю жизнь может остаться психотравма.
Мама фыркнула.
— Лейни, я тебя умоляю! Как, по-твоему, ты родилась? Уверяю тебя, не после непорочного зачатия. — На лице ее появилось мечтательное выражение, как будто она предалась воспоминаниям. — О, нам было весело, когда мы тебя делали. Твой отец может вытворять такое своим…
Я заткнула уши и загудела, чтобы не услышать, что она скажет. Не помогло. Даже через свое жуткое гудение я слышала ее голос.
— …твоему отцу всегда нравилось, как одета статуя Свободы, поэтому я купила такое платье…
— Замолчи! Замолчи! Замолчи! Пожалуйста-а-а-а! — взмолилась я.
Фей наконец замолчала и посмотрела на меня.
— Хватит вести себя, как маленькая девочка, — сказала она, разглаживая одеяло на животе. — Я видела этого красавца, с которым ты приходила. Вы руки друг от друга не могли оторвать. Он, наверное, и в койке неплох, да? Это же Ной Кроуфорд, самый завидный жених в Чикаго.
— Серьезно? Меня сейчас стошнит, — скучным тоном произнесла Лекси, рассматривая свои ногти. Потом она вздохнула и подняла голову. — Я люблю своего брата и все такое, но мне правда не хочется это слышать.
— Тихо, подруга, я хочу знать все, — сказала мама, стараясь быть скорее не мамой, а одной из моих болтливых подружек, и снова повернулась ко мне. — У него большой аппарат?
Я на мгновение оторопела.
— Не собираюсь я отвечать на такие вопросы! — выпалила я, заливаясь краской. Мне захотелось накрыться с головой одеялом, сжаться и просто дождаться, когда это все кончится. — Тебя что, на молодых потянуло? Я твоя дочь, если ты забыла, и со мной не надо так разговаривать.
Дез встала на защиту моей мамы.
— Слушай, ты, Сандра Ди, хватит быть такой ханжой, выпусти на волю свою внутреннюю «Ча-Ча Ди Грегорио». Ты вырядилась в крашеную кожу, надела туфли на шпильках и захомутала своего Дэнни Зуко. — Ее увлечение «Бриолином» порой переходило всяческие границы. — Давай думать о других. Я хочу сказать, ты сорвала джек-пот, так хоть поделись впечатлениями с менее удачливыми. — Дез закинула ногу на ногу, уперлась локтем в колено и поставила подбородок на ладонь. — Так чем он работает? И не пытайся нам врать. Я видела, какого размера у него ступни и кисти рук.
— О боже! Поверить не могу! — пробормотала я, проводя рукой по лицу. — Меня что, снимает скрытая камера?
Дез подняла одну сжатую в кулак руку к лицу, а второй начала крутить возле нее, как будто держала направленную прямо на меня кинокамеру.
— Лейни Мэри Талбот, это ваша жизнь, — сказала она голосом ведущего телеигры. — Итак, расскажите, что у него… Венская сосиска или грузовик с прицепом?
— Да-да, скажи, — подхватила Полли.
Я обалдела. Она говорила так, будто ждала от меня, как минимум, секрета вечной жизни. Ной был ее начальником, а ее муж считался, пожалуй, самым близким другом Ноя, и при этом она беззастенчиво лезла в мои дела, чтобы узнать, какой длины у него шланг.
Лекси опять вздохнула и закатила глаза.
— Господи, да скажи ты им, и давай уже поговорим о чем-нибудь другом.
— Хорошо, хорошо! — закричала я, поднимая руки. — У него огромный! Колоссальный. И секс божественный! Он делает так, что я начинаю говорить на неведомых языках, а голова у меня крутится на шее, как будто в меня бес вселился. Если бы абсолютный, величайший секс во Вселенной мог обрести физическую оболочку, он клонировал бы себя из Ноя Кроуфорда. Он — воплощение множественных оргазмов, альфа и омега мужской силы. Из его агрегата нужно сделать чучело и поставить на камин, как охотничий трофей, или выставлять в музее за пуленепробиваемым стеклом, с теплочувствительной сигнализацией и датчиками движения. Это святой Грааль пенисов, и только он использовать его в полную силу. Вот! Довольны?
В комнате воцарилась такая тишина, что можно было услышать, как муха пролетит. У мамы отвисла челюсть, у Полли глаза чуть не вылезли из орбит. Первой очнулась Дез.
— А если просто по размеру, то с чем можно сравнить?
Тут раздалось покашливание, я повернула голову и увидела Ноя, который стоял в дверях, засунув руки в карманы. Судя по эгоистичной ухмылке, он слышал достаточно.
— Прошу прощения, что прерываю ваш разговор, леди, — сказал он, входя в комнату. — Миссис Талбот, вы прекрасно выглядите.
— Я… Кхм… Спасибо, — пролепетала мама, явно представляя моего парня голым.
Когда я впервые увидела маму в послеоперационной палате десять дней назад, Ной стоял рядом со мной. Я помню, как у нее челюсть упала чуть не на пол и как она начала тереть глаза, как будто не могла поверить в то, что видит. А потом она просияла, как мать победительницы конкурса красоты, которой удалось размазать по полу остальных претенденток. Не то чтобы она так ко мне относилась, но она знала, кто такой Ной Кроуфорд, и была счастлива, что ее дочка встречается с таким парнем.
— Я скучал. — Ной встал у меня за спиной, наклонился и коснулся моей шеи губами в нежном, но целомудренном поцелуе. Потом обнял меня за плечи и обратился к матери. — Я разговаривал с мистером Талботом, он сказал, что сегодня привезли и установили необходимое медицинское оборудование. Похоже, теперь вы можете ехать домой, как только Дэниел даст зеленый свет.
— Честно говоря, доктор Кроуфорд говорил утром, что, если не случится ничего непредвиденного, я смогу уехать домой завтра, — возбужденно произнесла Фей. — Я хочу поблагодарить вас за то, что все это стало возможным. Я знаю, вы никогда не признаетесь в этом. Но еще я знаю, что, если бы не вы, и меня уже не было бы на свете, и моя дочь не была бы так счастлива. Вы затронули жизнь каждого члена нашей семьи, Ной, и мы никогда не сможем отплатить вам за это.
Он обнял меня крепче.
— Для Лейни я сделал бы все, что угодно. К тому же я сделал то, что сделал бы на моем месте любой достойный человек, миссис Талбот. Я не святой.
— В моих глазах святой, и я никогда не забуду, что вы для меня сделали. — Глаза у мамы уже были на мокром месте. Она сделала глубокий вдох, успокаиваясь, и продолжила: — Лейни, а какие у тебя планы? Вернешься в университет?
Да, они с Маком все еще думали, что я учусь в Нью-Йоркском университете. Хм, как же выкрутиться?
На помощь пришла Лекси.
— Вообще-то я воспользовалась кое-какими связями в деканате, и Лейни разрешили не посещать занятия в этом семестре и продолжить со следующего, с сохранением стипендии, — сказала она, выразительно посмотрев на меня. — Так что она какое-то время свободна.
