Уже в который раз после встречи с Кэшем я понимаю, что, вполне вероятно, у меня большие, большие проблемы.
Черт!
Мы тихо лежим, дышим глубоко и ровно и оба хотим, чтобы наши тела охладились. Никогда не предполагала, что это может быть таким болезненным – находиться с кем-то рядом. Но так и есть. Мне больно от желания, от ощущения необходимости. Внутри есть пустое пространство, которое способен заполнить только Кэш. Физическое, да. О, неужто физическое! Одна мысль о том, как он проникает в меня, вдвигается так глубоко и так твердо…
Я зажмуриваюсь и запрещаю себе думать. Мне снова нужно остывать.
Гр-р!
Но есть нечто более глубокое и основательное в том, как я чувствую себя рядом с Кэшем. Он заполняет пустоту, которая только недавно стала зияющей дырой в моей душе, а точнее – с того момента, как мы встретились. Такое ощущение, что создал ее он, и при этом сам тоже ее чувствует.
Со вздохом, отозвавшимся в сердце, отключаю и этот мыслительный канал. Ни к чему хорошему это не приведет – причем ждать недолго.
– Ну что, – начинаю я, когда тишина и близость становятся невыносимыми. – Как все прошло?
Ругаю себя. Мне бы следовало больше всего беспокоиться о звонке, а не пытаться контролировать руки или мечтать о том, чтобы Кэш не сдерживал свои.
От вздоха Кэша волосы у меня за ухом всколыхнулись, а по руке побежали мурашки.
– Звонок был. Не думаю, что разговор их сильно порадовал, но, кажется, я держался спокойно и убедил их, что книги заперты в банковском сейфе. Ублюдки, – шепотом ругается Кэш.
– Они дали тебе поговорить с Мариссой?
– Да.
– И? Как она?
– Думаю, не исключено, что на самом деле убьет их она, не намеренно, конечно. Мне их просто жаль.
Не могу удержаться от ухмылки.
– То есть она не склонна смиренно принимать это… пленение?
– С ними она, кажется, вежлива, но вот мне весь мозг вынесла. Нет вопросов, кого она обвиняет в этой истории. Хорошо, если они не разболтают ей, что я – это оба брата. Тогда она будет проклинать меня и не втопчет в грязь Нэша и все его достижения.
– От Мариссы я ничего другого и не ожидала.
Неприятно говорить о ней так, когда ее держат в заложниках. Что за жуть! Но и сама Марисса – сплошной кошмар. Может, все это сделает ее немного лучше. Или, может, от удара по башке она прозреет. Или они применят хлороформ, и от этого у нее улучшится характер – она станет милой и приятной. Все возможно, правда?
– Так какой же у нас план?
– Завтра мне надо сделать несколько вещей. И я хочу повидаться с отцом. Он не только должен узнать обо всем, что случилось, – он сможет оказать помощь.
– Каким образом? Человек сидит в тюрьме.
– Я знаю, – немного резко отвечает Кэш. – Но он знаком с этими людьми, понимает их образ мыслей. Плюс он всегда был хорош в том, что касалось выработки планов и развертывания стратегий. Я не хочу рисковать и упустить что-нибудь важное. Слишком многое стоит на кону, – говорит Кэш и придвигает меня к себе.
Мы замолкаем. Уверена, мысли в голове Кэша крутятся быстрее, чем у меня, а мой мозг медлительностью не отличается. Но на Кэша давит груз вины, не говоря уже о боли, зарытой так глубоко, что не докопаешься.
– Кэш, – тихо начинаю я.
– Да, детка, – шепчет он рядом с моим ухом, и нежность окутывает меня как теплое одеяло.
– Я тебя не виню.
Он сдавливает меня и прижимает губы к моему плечу. Я едва ощущаю их сквозь лацкан халата.
– Можно я сниму это с тебя? – выдыхает Кэш. – Я хочу почувствовать твою кожу.
Приступ желания пронизывает меня при мысли о том, как Кэш будет прижимать к себе мое голое тело. Всего несколько часов назад мы занимались любовью пятый раз за день, но кажется, с тех пор прошла целая вечность. Так много всего случилось за это время, столько эмоций накатило и отступило, что все ощущается… иначе.
– Да, – шепчу я в ответ, соглашаясь прежде, чем разум отговорит меня.
Я начинаю садиться, но Кэш меня останавливает. Он опирается на локоть и убирает волосы с моего лица и с шеи, склоняется и целует нежную кожу под ухом.
– Разреши мне.
Я, как могу, стараюсь расслабиться, когда рука Кэша спускается к узлу пояса, завязанного у меня на талии. Кэш развязывает его проворными пальцами, а потом медленно тянет за один конец, пока пояс не оказывается на полу.
Следующее, что я чувствую, – его пальцы касаются моей груди. Он проводит вдоль внутренней стороны отворота халата и откидывает полу в сторону по всей длине до самых бедер. Движением легким, как запах лаванды, источаемый порами моей кожи, Кэш снимает махровую ткань с закруглений моих плеч и мягко прикасается к ним губами.
– Ты так приятно пахнешь.
Так же мягко его бедра ударяются о мои. Поток желания устремляется к низу живота, когда Кэш приставляет ко мне затвердевший член.
Он ведет пальцами по моей руке, попутно спуская с нее ткань. Я сгибаю локоть и вытаскиваю руку из рукава. Кэш вытаскивает из-под меня халат.
– Повернись ко мне.
Возбуждение, от которого звенят нервы, заканчивается. Я делаю, как он просит: переворачиваюсь на спину и продолжаю вращение, пока не оказываюсь к нему лицом. Он так близко, что, стоит мне выпятить губы, и я могу поцеловать его подбородок.
В тускло освещенной комнате я различаю его глаза – они блестят, как черные бриллианты. Сквозь дверь в спальню проникает мягкий свет из гостиной, он освещает половину лица Кэша, оставляя другую в глубокой тени.
Я слышу его дыхание. Ощущаю тепло, которое исходит от его тела. Я знаю, он так же возбужден, как и я, и хочет меня так же, как я его, и все же намерен удержаться. Только ради меня.
Но что, если я не хочу, чтобы он сдерживался? Что, если, несмотря на бесконечные сомнения, опасения и ужасы дня, я его хочу? Достаточно ли этого? На данный момент? Будет ли это так уж плохо?
В каком-то смысле это плохо. А в каком-то нет. Факт в том, что прямо сейчас Кэш нужен мне. Мне нужно, чтобы он обнимал меня, целовал, трогал. Мне нужен он внутри, пусть наполнит меня своим присутствием и одарит ощущением безопасности. Завтрашний день принесет новые тревоги. Тогда я и буду думать.
Кэш очень медленно проводит пальцами по моей ключице и снимает ткань с другого плеча. Она цепляется за сосок, и я вижу, как взгляд Кэша падает на мою грудь. Втягиваю ноздрями воздух и задерживаю дыхание. Взгляд Кэша обжигает, как физическое прикосновение.
Кэш подносит руку к моей груди и откидывает ткань, намеренно задевая тыльной стороной пальцев сосок. Теперь все мое тело открыто его жадному взгляду. Он не двигается несколько секунд. И я тоже не шевелюсь. Но вот его глаза быстро находят мои, и в них отражается много всего, но наиболее ярко – решимость. Он не позволит себе уступить. Не сегодня. Это важно для него. Почему, я не знаю. Может быть, я настолько важна для него. Могу только надеяться.
