– Спасибо.
Они снова обмениваются взглядами. Оливия улыбается. Марисса улыбается:
– Для этого и нужна семья.
Наконец мы покидаем Нэша с Мариссой. Оливия немногословна, просто собирает кое-какие вещи и несет их в ванную. Через несколько минут я слышу, что включился душ. Еще через несколько минут он выключается. Будучи таким, какой я есть, я немного обижен, что меня не пригласили. Конечно, я мог бы сам пойти и присоединиться к ней, но если она продолжает сердиться на меня, это будет не слишком умно.
Я раздеваюсь, забираюсь в постель, гашу свет и устраиваюсь ждать Оливию. Так или иначе, к утру все перемелется.
Тихо открывается дверь ванной. В комнате Оливии очень темно, поэтому я не вижу любимую, но слышу ее легкие шаги. Она приближается к кровати. Тихонько откинув одеяло, Оливия забирается в постель рядом со мной. Я жду, пока она устроится удобно, а потом говорю:
– Я хочу, чтобы ты кое-что поняла.
Слышу ее резкий вздох.
– Что?
– Ты меня до смерти напугала.
– Ты что, подумал, я сейчас лягу и усну, зная, что ты расстроен?
Меня немного раздражает такой поворот разговора.
– Я просто не понимаю, почему ты так мало заботишься о Мариссе. Ей столько пришлось перенести.
– Есть несколько причин. Во-первых, я знаю, что она за человек. Во-вторых, я не могу так легко забыть, как она с тобой обращалась. И в-третьих, она не ты. Прости, но для меня ты на первом месте.
– Даже если так, как ты мог позволить ей одной возвращаться сюда, зная, что это не вполне безопасно?
– Оливия, она взрослая женщина. Она может делать то, что хочет. И у нее есть и другие места, куда она могла бы поехать и чувствовать себя там в безопасности. Она могла бы остаться у отца. Просто не захотела.
– Я не понимаю, как ты можешь говорить об этом с таким ледяным спокойствием.
– Могу сказать тебе как. Это не имеет отношения к Мариссе. И никогда не имело. Все дело в тебе. В том, чтобы ты была в безопасности. Я не люблю Мариссу. Я люблю тебя. Ты можешь понять, что я не хочу жить без тебя? Что я не могу жить без тебя? Что я буду делать, если с тобой что-нибудь случится? Я не мог допустить, чтобы ты ехала сюда с Мариссой одна. Я не мог рисковать. Я никогда не пойду на риск, если речь идет о том, что я могу потерять тебя. Никогда. Почему ты не можешь этого понять?
Разгорячившись, я начал говорить громко, и от этого, когда замолчал, тишина показалась более пронзительной.
Оливия не отвечает, но я чувствую, как заколыхалась кровать от ее движений. Потом я чувствую прикосновение мягкой и теплой руки к своему животу.
– Кэш? – шепчет Оливия.
– Да?
Ее рука скользит по моей груди, обхватывает шею. Оливия ложится на меня сверху. Она прижимает свои губы к моим и целует. Поцелуй легкий как перышко.
– Это все, что ты должен был сказать.
– Ты не давала мне возможности сделать это, – бормочу я ей в рот.
– В следующий раз начни с этого, – говорит она.
Я чувствую, как ее губы растягиваются в улыбке. Она усмехается.
Быстро обхватываю Оливию руками и переворачиваю на спину, пристраиваясь между ее раздвинутыми ногами. Она голая, и мне стоит больших усилий не нырнуть прямо в нее. Ее тело манит меня, как теплая ванна в промозглую ночь. Ее душа манит меня, как оазис в пустыне. А ее сердце притягивает меня, как спасительная гавань потерявшийся в море корабль.
– Ты имеешь в виду, начинать с признания в любви? – говорю я, дразня ее лоно головкой уже раззадорившегося члена.
– Да. Всегда, всегда начинай с этого.
– Я люблю тебя, Оливия Таунсенд, – шепчу я и проникаю в нее, слышу ее вздох и отзываюсь на него эхом.
– Я люблю тебя, Кэш Дейвенпорт.
Я выхожу из нее, только самый кончик остается внутри, а потом проскальзываю внутрь, на этот раз немного глубже.
– Обещай, что ты меня никогда не бросишь. Останься со мной, Оливия. Поедем завтра домой.
Оливия молчит, но всего одну секунду. А когда отвечает, я по голосу слышу, что она говорит и улыбается:
– Я останусь с тобой, пока ты не перестанешь меня хотеть.
– Я буду всегда хотеть, чтобы ты была со мной. Я больше не хочу провести без тебя ни одной ночи. Никогда. Я не могу вынести мысли, что с тобой может что-нибудь случиться. Не могу вынести мысли, что мы поссоримся. Не могу вынести мысли, что ты можешь быть несчастна. Ты всегда должна быть безмерно счастлива. Со мной.
– Тогда считай, что я безмерно счастлива. С тобой. Всегда.
– Всегда, – повторяю я и накрываю ее губы своими.
Она снова вздыхает, я вхожу в нее. На этот раз я впитываю в себя ее вздох, ее дыхание становится частью моего, так же как она сама становится частью меня. И мне это нравится, потому что я не собираюсь возвращать обратно ни то ни другое. Ни сейчас, ни когда-нибудь потом.
Эпилог
Нэш
То просыпаюсь, то засыпаю в каком-то странном месте, да еще эти чертовы таблетки, которые прописал мне доктор-нелегал. Открываю глаза – и не могу врубиться, что к чему. Первое, что замечаю: рядом со мной лежит великолепная женщина. Второе – она закинула на меня ногу, и у меня от этого член зашевелился.
Постепенно в памяти всплывают детали того, что случилось и почему я здесь. Особой боли не ощущаю, что меня удивляет. Наверное, тот ублюдок полоснул меня ножом, вымазанным в конском навозе или в чем-то подобном. Но я чувствую себя довольно сносно.
Пока до меня не доносится знакомый голос. В соседней комнате мой братец громко базарит с кем-то по телефону.
– Ты сделал это?
Пауза.
– Ты точно знаешь, кто это, – ревет он. – Ты сделал это?
Снова пауза.
– Поверить тебе? Ты еще безумнее, чем…
Слышу вздох, который переходит в новый рык, а потом он бормочет невнятно:
– Что же мы теперь будем делать? Я должен все продумать, чтобы защитить дорогих мне людей.
Не надо быть гением, чтобы догадаться, о чем он говорит, – о моем маленьком происшествии с мотоциклом. Кэш слишком волнуется о других.
Только не обо мне.
А у меня одна задача. Только одна. Однако становится все более ясно, что мне придется солировать в предприятии по подрыву основ организации, которая лишила жизни мою мать.
С тех пор как я покинул отчий дом семь лет назад, убедился только в одном: никому нельзя доверять.
Включая членов семьи.
От автора
Несколько раз в моей жизни складывалась ситуация, когда просто сказать спасибо было бы и банально, и недостаточно – настолько переполняли меня любовь и благодарность. Вот и сейчас, кажется, я не в силах выразить словами свои чувства к драгоценным читателям. Исключительно вам я обязана тем, что сбылась моя мечта стать писательницей. Обрести наконец любимую работу – настоящее счастье, и кому, как не мне, это знать, но ни сном ни духом я не ведала о том, что испытаю куда большую радость, да что там – невыразимое удовольствие, прочитав, что вам нравятся плоды моих трудов, что мне удается затронуть те или иные струнки вашей души и что после прочтения моей книги вам стало немножко легче жить на свете. А потому вот вам мое чистосердечнейшее признание: я не в состоянии отдать долг благодарности и любви, ибо он безмерен!
