Видишь? Так я говорю себе, когда выхожу из метро на станции «Хайбери-энд-Ислингтон». Совсем не трудно. Заметьте, это пока все, что я делаю, — выхожу из метро с намерением пойти туда. Это-то не трудно. Тяжелее будет сидеть в комнате и…
И что? Что мы там будем делать? Когда я иду по Холлоуэй-роуд, меня вдруг осеняет: я не подумал о том, что меня ждет на этой встрече. Наверное, там соберется компания рано постаревших мужчин, которые будут сидеть на пластиковых стульях, похожих на школьные (я уже знаю, что собрание будет проходить в зале церкви), смущаться и кашлять чаще обычного.
Там будут говорить о том, чтобы «поделиться» и «открыться» и о прочих подобных вещах, вроде тех, которыми Триша советует заняться своим утренним гостям. О том, к чему я совсем не привык. О том, что никогда не происходило в семействе Сьюэллов, где отец заставлял «открыться» только особо упрямые банки маринованных овощей.
А после того, как мы откроемся друг другу и поделимся своими проблемами, наступит трезвость. Полное воздержание от спиртного. К нему я готов еще меньше.
Если честно, я почти убедил себя, что после того, как мы покончим с сидением на пластиковых стульях и покашливанием, то пойдем чего-нибудь выпить. Теперь же, когда я направляюсь на собрание и впервые обдумываю все как следует, подобная мысль кажется смехотворной. Да, где-то в глубине души я надеялся, что именно так все и произойдет, даже ждал этого. В конце концов, у меня не так уж много друзей — на самом деле совсем нет, — и перспектива познакомиться с новыми людьми греет душу. Возможно, я предстану перед ними совсем в другом свете, даже несколько приукрашу свой имидж. Но это может произойти только за выпивкой. Даже пресловутое открытие, в конце концов, происходит за выпивкой. Зря, что ли, алкоголь называют смазкой для успешного общения?
В конечном итоге, когда я добираюсь до церковного зала и захожу внутрь, я полностью пересматриваю свои представления. Поэтому совсем не удивляюсь, обнаружив там не толпу мужчин в рабочих куртках, а двух дам среднего возраста, которые предлагают мне чашку чая.
— Здравствуйте, — говорит дама номер один, одетая в кардиган, — не хотите ли чашку чая?
В строгом костюме и с «дипломатом» в руках я чувствую себя совершенно по-дурацки, будто бы я продаю страховые полисы, а не пришел обсудить проблему с выпивкой — по-моему, мнимую.
— Здравствуйте, — отвечаю я, ослепленный лучезарным выражением их лиц, словно ярким светом двойного солнца над родной планетой Люка Скайуокера. Обе женщины сияют широкими и просветленными улыбками новообращенных, так что мой следующий вопрос кажется лишним.
— Это… встреча… собрание бывших алкоголиков?
— Да, — отвечает вторая леди, почти точная копия первой. — Проводится вон в той комнате. Вообще-то оно вот-вот начнется. Вы пришли в первый раз?
— Да, — говорю я.
— Вы сегодня употребляли спиртные напитки? Употреблял. Конечно, употреблял. Во время обеденного
перерыва я взял доклад о продажах в ресторанчик Джорджа и прочитал его за двумя пинтами «Кроненберга», довольный тем, что сегодня не пятница, когда обычно принято обмывать начало уик-энда, и можно ограничится малым. Но привычка лгать о количестве выпитого уже стала моей второй натурой, поэтому слово «нет» срывается с моих губ, прежде чем я успеваю сообразить, что правдивый ответ может привести к немедленному изгнанию.
— Хорошо, — произносит первая дама, приняв эстафету у второй, — берите чай и идите туда. Спросите Бекку, она проводит собрание.
— Спасибо, — выдавливаю я и, хотя обычно стесняюсь управляться с чашками и блюдцами перед компанией незнакомцев, беру чай, чтобы не показаться невежливым. Затем направляюсь в другую комнату.
Там еще больше людей с улыбками «новообращенных» — шестеро: четыре женщины и двое мужчин. Соответственно, в помещении стоит легкий гул, как в церкви. Когда я вхожу, голоса затихают, потом беседа возобновляется. Чашка дрожит в моей руке, а «дипломат», похоже, ожил и бьет меня по ногам.
Все не так, как я думал. Для начала — женщин больше, чем мужчин, это первый сюрприз. А второй заключается в том, что они одеты гораздо лучше и выглядят куда счастливее, чем я ожидал. Наверное, именно так проходят встречи владельцев магазинов здоровой пищи. Где же любители выпить, битые жизнью ветераны с исполненными раскаяния взглядами? Вряд ли собравшаяся компания способна хорошо принять на грудь. И почему-то, когда до меня это доходит, я испытываю еще большую неловкость и топчусь в дверях, не зная, куда сесть, что сказать и что я вообще здесь делаю.
Они прекращают разговоры, поворачиваются ко мне и улыбаются. Улыбки источают благожелательность, дают мне почувствовать, как здесь рады моему появлению. Каждый из этих людей был на моем месте, каждый делал первый шаг и неуверенно маячил в дверном проеме; они все знают, как это нелегко, и их лица лучатся симпатией. По идее, это должно придать мне уверенности, но я смущаюсь и уже готов повернуться и сказать, что ошибся и что хотел вообще-то попасть на курсы бухгалтеров, когда вдруг женщина в дальнем углу комнаты делает мне знак, показывая на свободное место рядом с собой.
— Здравствуйте! — Она улыбается все время, пока я бреду к ней. Мне кажется, что я слишком шумлю, когда ставлю свой чай, «дипломат» и расправляю пальто, усаживаясь на стул.
— Здравствуйте. — Я одариваю женщину ответной улыбкой. — Вы Бекка?
— Да. А как вас зовут?
— Феликс, — вру я.
— Хорошо, Феликс. Вы сегодня выпивали?
— Нет.
— Отлично. Думаю, сейчас вам лучше просто посидеть и посмотреть на остальных. Через минуту начнется собрание, и мы все вместе произнесем молитву. Затем как руководитель встречи я скажу несколько слов, и настанет время группового обсуждения. Если захотите, можете к нему присоединиться. А если не хотите, то ничего страшного.
Пока она говорит, я вдруг понимаю, почему им всем так интересно, пил я или не пил. Потому что алкоголь для них яд. Они обрели силу, сражаясь с общим врагом, их объединило братское рвение. И если я намереваюсь привести врага в их убежище на Холлоуэй-роуд, то мне это не удастся. А еще потому, что трезвость стала для них подобием жизни, она покалечила их так же сильно, как если бы они потеряли руку или ногу. Трезвость для них началась в этом месте, и, спрашивая, пил я сегодня или нет, они безоговорочно подразумевают, что и для меня она начнется именно здесь. А мне это не нужно. Я бы хотел получить пару советов, как контролировать количество выпитого, да немного моральной поддержки. Совсем бросать я не собираюсь.
Окидываю комнату взглядом и понимаю, что, хотя эти люди выглядят как пропагандисты здорового питания, у каждого из них своя страшная история, у каждого внутри свой демон. История, которая заканчивается потерей работы, семьи, любимых, чувства самоуважения и достоинства. История, которую без слез и не расскажешь. Неужели мне это нравится? Не уверен.
Внезапно мной овладевает стремление убежать. Прямо сейчас. Ощущение того, что я не принадлежу к их числу. На то много причин, например, у меня всего лишь небольшая проблема с обиженной женой, разве это можно сравнить с их проблемами? Я не хочу бросать пить, а если останусь, то придется. Мне не по себе от их улыбок; а еще — они слабые, а я нет. Господи, что бы сказал отец? Что его сын настолько слабоволен, что не может перестать лить в глотку пиво? Да он бы в гробу перевернулся!
