Именно так произошло и на этот раз.
Я открыла глаза, подхватила с пола свой рюкзак и медленно пошла через холл к лестнице. Локвуд уже стоял там, возле маленького полированного столика под краем перил. Лицо Энтони слабо светилось в падающем сквозь дверные панели свете.
– Что-то услышала? – спросил он.
– Ага.
– Что?
– Негромкий стук. Появляется и пропадает. Очень-очень слабый, и я не могу понять, откуда он идет. Но здесь, возле лестницы, он чуть слышнее. А что у тебя?
– Ты, конечно же, помнишь, что случилось с мистером Хоупом? – Локвуд указал на нижние ступеньки лестницы.
– Он упал с лестницы и сломал себе шею.
– Совершенно верно. Так что неудивительно, что здесь остались многочисленные следы посмертного свечения, хотя прошло уже три месяца. Ты знаешь, оно все еще настолько яркое, что хоть солнечные очки надевай. Итак, коротко освежим в памяти то, что по телефону сказала нашему Джорджу миссис Хоуп. Ее муж шел, споткнулся, скатился с лестницы, ударился и сломал шею, – Локвуд посмотрел на уходящую в темноту лестницу и добавил: – Длинный лестничный пролет. Не самый лучший способ умереть.
Я склонилась, пытаясь рассмотреть в полумраке пол под лестницей.
– Да, смотри-ка, здесь даже плитки треснули. Он, должно быть, свалился с грохо…
На лестнице раздались два резких удара, лицо обдало струей воздуха. Прежде чем я успела среагировать, прямо на то место, где я стояла, рухнуло что-то большое, тяжелое и мягкое. От звука удара у меня лязгнули зубы.
Я отскочила назад и выхватила висевшую у меня на поясе рапиру. Встала, прижавшись спиной к стене, – поднятая вверх рапира дрожала у меня в руке, сердце бешено колотилось в груди, глаза дико стреляли по сторонам.
Ничего. Лестница по-прежнему оставалась пустой. Не было и неловко вывернутого, лежащего на полу безжизненного тела.
Локвуд небрежно перегнулся через перила. Уверена, что при этом он удивленно приподнял бровь. Правда, утверждать этого не могу – было слишком темно, чтобы это увидеть. Одно знаю наверняка – Локвуд ничего не услышал.
– Люси, с тобой все в порядке?
– Нет, – тяжело выдохнула я. – Я только что поймала эхо последнего падения мистера Хоупа. Звук был очень громким и очень натуральным. Мне показалось даже, что мистер Хоуп упал прямо на меня. Не смейся, это вовсе не забавно.
– Прости. Что ж, хорошо – что-то уже зашевелилось, хотя до ночи еще далеко. Позже будет еще интереснее. Кстати, который час?
Мое третье правило для начинающих агентов: купите себе часы со светящимся циферблатом. Желательно также, чтобы они могли выдерживать резкие перепады температуры и сильные удары эктоплазмы – странного вещества, из которого состоят призраки.
– Пяти еще нет, – ответила я.
– Отлично, – зубы Локвуда светятся, конечно, не так сильно, как мои часы, но его ухмылку легко можно рассмотреть в любой темноте. – У нас масса времени для того, чтобы выпить по чашечке чая. А уж потом отправимся искать Гостя.
2
Когда вы отправляетесь охотиться на злых духов, полезнее всего оказываются самые простые вещи. Посеребренный кончик вашей рапиры, сверкающий в темноте, рассыпанные по полу железные опилки, приготовленные на самый крайний случай запечатанные банки с греческим огнем… Но самая простая и полезная для охотника на привидений вещь – это пакетики с чаем. Лично я предпочитаю черный чай фирмы братьев Питкин с Бонд-стрит, но это уж, как говорится, дело вкуса.
Да-да, согласна, эти пакетики с чаем не защитят вас так же надежно, как серебряный кончик рапиры или неожиданно вырвавшийся из банки шквал ослепительного огня, но есть в них нечто более важное. Чай поможет вам сохранить рассудок – вот так, не больше и не меньше.
Поверьте, нет ничего приятного и веселого в том, чтобы сидеть в темноте наводненного призраками дома и ждать появления Гостей.
Ночная тьма все сильнее начинает давить на вас, от тишины звенит в ушах, и вот тут-то, если не проявить осторожность, ты начинаешь видеть и слышать странные вещи, которые рождаются в твоем мозгу. Проще говоря, во время охоты на призраков необходимо давать себе передышку, ненадолго отвлекаться на что-нибудь. Каждый из нас, работающих у Локвуда, решает эту проблему по-своему. Я, например, люблю что-нибудь рисовать на клочках бумаги, Джордж всегда носит при себе комиксы, а сам Локвуд читает в минуты затишья так называемую «желтую» прессу – журналы или газеты со сплетнями. Но всех нас объединяет любовь к чаю с печеньем, и та ночь в доме Хоупов не стала исключением.
Мы с Локвудом разыскали в дальнем конце холла кухню. Она оказалась очень уютной, чистенькой, с белыми стенами и оборудованной по последнему слову. Между прочим, здесь было намного теплее, чем в холле. И никаких следов потусторонних сил. Тишина и покой. Придя на кухню, я перестала слышать надоедливый стук, жуткие удары падающего с лестницы тела сюда тоже не доносились.
Я поставила на плиту чайник, Локвуд тем временем зажег масляную лампу и водрузил ее на стол. При ее свете мы сняли с себя рабочие пояса и рапиры и положили их перед собой на стол. В наших рабочих поясах есть семь отдельных кармашков, и, пока закипал чайник, мы молча и внимательно проверили их содержимое. Собственно говоря, мы уже проверяли пояса перед выходом из агентства, но с удовольствием проделали это еще раз. К слову, одна девушка из агентства Ротвелла погибла на прошлой неделе только из-за того, что забыла перезарядить магниевые вспышки.
За окном заходило солнце. Сине-черное небо затягивали легкие облачка, садик перед домом начинал окутываться туманом. А дальше, за темной живой изгородью, загорались огни в других домах.
Эти огни были близко от нас и в то же время так далеко, словно корабли, проплывающие по морю в пределах видимости, но при этом отделенные от тебя бездонной толщей воды.
Проверив рабочие пояса, мы вновь надели их, затем осмотрели ремешки на липучке, которыми вместо ножен крепятся к поясам наши рапиры. Потом я заварила чай, Локвуд достал печенье, и мы уселись за стол. Язычок пламени в стоявшей на столе масляной лампе колебался, заставляя плясать притаившиеся в углах комнаты тени.
Спустя какое-то время Локвуд затянул потуже вокруг шеи воротник своего пальто и сказал:
– Ну что ж, посмотрим, что решила нам рассказать о самой себе миссис Хоуп.
Он протянул свою длинную худую руку, чтобы взять лежащую на столе папку, которую отдала нам Сьюзи. На копне его волос тускло блеснул отсвет масляной лампы.
Пока он читал, я проверила прикрепленный к моему рабочему поясу термометр. Пятнадцать градусов. Не жарко, но терпимо, особенно в такую погоду и в неотапливаемом доме. Затем я достала из кармашка пояса блокнот и записала в него все данные, которые успели накопиться к этому времени, включая слуховой феномен, пережитый мной в холле.
