Ах ты дьявол! Как все это не вовремя! Мои парни не пропадут, но все равно муторно. Мэриан? О ней старался не думать, но все равно она приходила ко мне в снах. Грустная. Мое кольцо — арг-норр — пираты уничтожили, и значит, она меня не почувствует. Будто сквозь землю провалился. Магистр, раздери меня дрэнор! Нет, ребята, я все-таки вырвусь отсюда. Еще не знаю как, но обязательно вырвусь и вернусь. И вот тогда магистр превратится в пса из легенд — баргеста, безжалостного к этим тварям. Поверьте — живые позавидуют мертвым.
Мы уже двадцать дней в море. Судя по тому, что мне рассказывали мореходы, мы сейчас находимся к юго-востоку от порта Крэйо. Примерно в половине пути до Баргэса или как его называют южане — Вархэс или Вархэссья.
Еще дней пятнадцать, и мы достигнем берега… А пока что ничего другого не остается, как спать. Я попытался устроиться поудобнее на проклятой доске и заснуть. Чтобы не свалиться, подсунул руку под лавку. Неожиданно у самого изголовья нащупал странные царапины. Будто кто-то пытался написать, а точнее — нацарапать какой-то знак. Света здесь не было, так что рассмотреть не пытался. Темно хоть глаз выколи. Вспомнил матросские байки и ухмыльнулся — жаль, что я не могу видеть во тьме.
Вот это да! Нет, невозможно! Хотя… Почему бы и нет?
Раз за разом ощупывал эти глубокие царапины, представляя себе линии, и убеждался, что не ошибаюсь. Сел на койке и весело оскалился. Здесь был этот паренек, которого продали в рабство! Да, тот самый, вещи которого обнаружили у повешенного кабатчика. Тот самый паренек, который рисовал в блокноте изображения волков и собак. Почему? Потому что только наш человек, угодив в камеру, первым делом напишет на стене слово из трех букв. Со всем усердием. Почему под койкой? Кто знает? Может, он валялся на полу, и ему так было удобнее. По крайней мере, во время качки не упадешь с койки.
Значит, парень был здесь, на этом корабле? И куда его отправили? Сомневаюсь, что за него заплатили большие деньги. Как работник, судя по размерам найденных вещей, он не самый лучший. Доходяга, в общем. Дай бог, если еще жив.
Потянулись однообразные и до ужаса скучные дни. Спать круглые сутки — извините, но это не самый лучший способ убить время. Разминался, чтобы мышцы не затекли, и стихи вспоминал. Странно, но ни одного воспоминания из прошлого мира так и не пришло в голову. Видимо, я так сроднился с этим миром, что прошлое превратилось в какой-то глупый сон. Ловил себя на мысли, что даже думаю не на русском, а на местном языке. Разве что матерился на богатом и могучем. Да, есть все-таки вечные ценности, и русский мат — одна из них. Как бы смешно это ни прозвучало.
Через пятнадцать дней погода перестала радовать наших бравых мореходов. Ветер выл в снастях, а качка усиливалась с каждым днем. Меня несколько раз так швырнуло в стену, что я чуть сознание не потерял. Разыгралась погода не на шутку. Страшно? Да, признаюсь, было страшно. До этого мне не доводилось попадать в такие переделки, и этот шторм останется в памяти надолго.
Было бы легче, не будь я заперт в этом гробу. Зримая опасность не так страшна. Когда ты ничего не видишь, а из-за грохота и не слышишь, то поверьте мне на слово — приятного мало. Страшно. Каждая волна, которая ударяла в борт, отзывалась во всем теле. Мало того что швыряло, как котенка, так еще и дрожь била. Поверьте, это очень страшно! Сначала слышишь завывание ветра и жалобный скрип мачты. Потом, словно бог моря Хаббе вдыхает полной грудью, и через мгновение на судно обрушивается очередная волна. Она заливает палубу, врывается в каюты и трюм. Через два часа после начала шторма у меня в каморке было воды по щиколотку.
Удар!
Меня швырнуло к двери, и если бы не кандалы, то вышиб бы ее к черту. Браслеты врезались в запястья, разодрали кожу, но, слава богам, удержали меня и спасли от удара. В темноте сложно уберечься и не приложиться о какой-нибудь острый угол. Послышался крик, потом завывание ветра и треск.
Еще волна…
Я ее чувствовал… Кожей, сердцем, всем ливером. Она рождалась где-то там, далеко, но дрожь стихии обгоняла этот поток. Корабль взлетал вверх и замирал на гребне волны. Словно от ужаса перед бездной. И начиналось падение. Господи! Шелест. Страшный шелест, который проносится вдоль бортов за несколько мгновений до удара.
Удар!
Ох дьявол!
По невидимым в темноте ступеням хлестала вода. Кто-то выл, как голодный оборотень. Нет, это ветер. Еще один удар, и я почти увидел и почувствовал, с какой яростью волна била в шпигаты и заливала палубу бурлящим потоком.
Удар!
Если на нас навалится двойная волна — ужас здешних мореходов, то мы погибли. Нет, я не знаю, как это переводится! Видать, мало хорошего в этой волне, если ее боятся все здешние моряки.
Удар!
Меня швырнуло обратно, и я приложился спиной о борт. О боги! Из меня чуть весь дух не вышибло! Всем телом чувствовал, как там, по ту сторону борта, ревет обезумевшая стихия. Корабль уже не скрипел, а стонал, как раненый зверь.
Удар!
Бесконечный кошмар. Видимо, не все вечно под небом этого мира, и моя бесконечная удача тоже не вечна. Почувствовал, как корабль взлетел и время остановилось. Как тогда, в бою с вампиром. Началось медленное падение вниз. Медленное и бесконечно долгое. Как в бездну.
Удар!
Меня швырнуло к переборке, я услышал громкий треск, и сознание померкло. Будто свечу погасили. Наступила темнота…
…Сознание возвращалось медленно. Услышал шум волн и сразу почувствовал страшный холод. Дернулся и понял — почти вишу на цепях. По грудь в воде. Стоп, это невозможно! Это же как надо корабль положить на борт, чтобы половину трюма водой залило?
Я трепыхнулся, но ничего не получилось. Кошмар, который поначалу принял за бред, никуда не исчез. Да, треть моей каморки была залита водой. Дверь скрылась под водой. Видимо, корабль лежал на боку, но где мы потерпели кораблекрушение и каким образом это произошло — не выяснить.
Есть два варианта: первый — лежим где-нибудь на побережье, на некотором расстоянии от берега, а корабль просто бросило на мель. Нет, не похоже. Его накренило под углом в сорок пять, а то и шестьдесят градусов. Значит, остается второй вариант — более трагичный. Какой? Плотно сидим на рифах. Поэтому и угол такой, и часть корабля залита водой. Мало того — большая часть. То есть… То есть из воды выступает меньше половины. Шторма не было слышно, но волны в борт били. Пусть и не так сильно, как во время бури, но корабль изрядно потряхивало, и он дрожал как лихорадочный.
Людских голосов не слышал. Или пираты все утонули, или покинули судно. Надеяться на их помощь не приходилось. Что-то мне подсказывало, что они о своей шкуре будут больше думать, чем о пленнике. Хотя… Зная характер пиратского шкипера, не удивлюсь, если он и вернется. Надо же ему перед Шарэсом оправдаться. Тьфу, я нахлебался воды, и в глотке саднило от соли. Пошарил, но баклажки не нашлось. Темно хоть глаз выколи. Получалось, что сижу на потерпевшем крушение корабле, в полузатопленном трюме. Выход где-то под водой, а на руках кандалы, которые прикреплены к толстому брусу. Прекрасное положение. Просто живи и радуйся.
