Я поплакала еще пару часиков, заработав тем самым жуткую головную боль, но обретя душевный покой. Сходила в душ, который оказался ванной, и завалилась спать.
И на этот раз мне ничего не снилось.
Проснулась я ближе к вечеру от неясного шума. Осторожно выбравшись из комнаты, двинула на источник звука. Оказалось, из моей комнаты выносили мусор. Кстати занимались этим неблагодарным делом Игорь и неизвестный мне парень. Рядом стоял Саша, скрестив руки на груди, и молча наблюдал за процессом работы. На этот раз он был одет в джинсы и черную майку. Что меня добило, так это его босые ступни.
Он заметил меня почти сразу. Подошел ко мне, и заглянул в глаза.
— Такого больше не повторится, — проникновенно произносит хозяин дома.
Зачем он мне это говорит? Но я лишь киваю в ответ. После чего он теряет ко мне интерес и вновь переключается на Игоря с парнишкой.
Я же поняла, что очень хочу есть. Что делает голодная женщина? Правильно, она идет готовить. Вот и я отправилась на кухню.
Гонимая чувством вины, и непонятной маятой, опять переборщила с количеством блюд.
О чем я только не думал в процессе. И о том, что сделка с Дмитрием сорвалась. И о том, что после Машкиной смерти к трупам, валяющимся под ногами, отношусь с завидным хладнокровием. И о том, что к собственному сожалению не знаю, как выбраться из заварившейся каши.
Мысли мои прервал громкий стук в дверь. Игорь с неизвестным парнем к тому времени уже успели вынести всю мебель из комнаты. Сейчас они тихо разговаривали с Сашей в холе.
Я слышала, как Александр открыл дверь. Слышала тихие голоса, которые никак не желали превращаться во внятные слова.
Потом на кухню пришел Назаров, держа в руках действительно большую коробку белого цвета, опоясанную красной лентой.
— Это тебе, — сказал он хмуро, поставив коробку на стол.
Моему изумлению не было предела. Это что еще за сюрпризы?
— Что это? — настороженно смотрю на коробку.
— Открой, узнаешь, — логично заметил Саша.
Мне не оставалось ничего больше, как потянуть за атласную ленту. Она развязалась на удивление легко.
Мрачным монументом Саша возвышался надо мной.
С неким предвкушением я сняла довольно тяжелую крышку. Еще успела удивиться ее тяжести и материалу, из которого она была сделана, так сильно отличающемуся от принятого в подобных случаях картона. Под крышкой оказалось керамическое чуть углубленное блюдо с голубой каемочкой.
А на блюде голова Артема.
На лбу у него вырезано слово «подарок».
Я очень хотела потерять сознание. Я очень хотела заорать в голос.
Но я просто смеялась. И выла. Кажется. Не помню.
Я до сих пор не понимаю, как смогла удержаться на краю. Почему меня не накрыло приступом? Разум часто играет с нами в злые шутки, мой делал это с завидной регулярностью.
Моя истерика продолжалась не долго. Саша знал, как успокоить излишне чувствительных барышень. Он просто нежно хлестнул меня по щеке. Я говорю «нежно», потому что, если бы он бил хоть в четверть своей силы, моя голова более не являлась бы моим главным украшением. Кстати, в припадке истерии, я даже потыкала пальчиком в оригинальный подарок. Так хотелось верить, что это лишь чья-то идиотская шутка. Но запах мертвечины, тот который появляется спустя несколько часов, а также свернувшейся крови, не давали мне и крупицы надежды.
Легкая пощечина от Александра привела меня в чувства. Врут, когда пишут, что это не больно. Именно боль и отрезвляет.
— Спасибо, — бурчу, потирая горящую щеку.
Новая напасть в виде икоты одолела уставший организм.
— Больше так не делай, — наставительно произносит Саша. — Мне это не нравится.
Мне хотелось язвить. Хотелось кричать и ругаться. Хотелось ударить Сашу в ответ. Но ему было все равно. Он просто подошел к шкафу с посудой, открыл его, достал бокал, который наполнил водой из под крана.
— Твой взгляд мне тоже не нравится, — задрал он бровь, подавая мне полный бокал. — На подобный взгляд имеет право лишь равный. Но равный не стал бы устраивать истерик по столь незначительному поводу. Не понравился подарок — выброси.
Я не ослышалась? С этим миром точно что-то не так.
Вот только вопреки всем писаным и неписаным правилам морали, я не жалела Артемку. Но и радости не ощущалось. Звенящая пустота поселилась внутри. Осознание, что я стала причиной смерти живого, разумного существа вводило в ступор. Судорожно сглотнув, задушила в зародыше чувство вины. Убийца Маши не достоин каких-либо чувств с моей стороны.
Пить не хотелось, меня начало подташнивать, мерзкое ощущение в области горла. Икота прекратилась, так же внезапно, как и началась. Стакан поставила на стол, рядом с которым продолжала стоять.
— Это я виновата, — смотрю на Сашу.
Я не хочу плакать, но слезы беззвучно катятся по щекам вопреки моему желанию.
Это в последний раз, в последний раз я позволяю себе слабость. Слишком много событий для одного дня, слишком много слез для одной меня.
— Конечно ты, — кивнул он. — Ведь ты хотела его голову. Запомни, Ру, каждое твое действие влечет за собой последствия. Каждое твое слово. Но ты это и так знаешь, правда? Ты ведь только поэтому и пошла с чужаками. Но, маленькая, мы не люди. Для нас смерть человека ничто. Но за смерть волка мы мстим жестоко. И убить волка из своей Стаи по просьбе неизвестной девчонки, значит объявить всему миру о своем бешенстве. Бешеных волков казнят, Ру.
Он говорил тихо, спокойно, размеренно, словно выжигал слова в моем разуме. И от каждого его слова, все внутри меня холодело.
— Это не он, — шепчу, испуганно глядя в глаза тому, кто никогда не был человеком. — Это ты. Почему?
— Потому что ты еще слишком наивна, что бы нести ответственность, — я закрываю глаза, лишь бы не видеть его. Хочется заткнуть уши, но нельзя. Глубоко внутри я знаю — он прав, это его мир, мои правила в нем ничто. — Еще один урок, маленькая.
Я почувствовала его приближение. Не услышала, не увидела, а именно почувствовала. Кожей. Его жар опалил мои натянутые до предела нервы
— А почему подарок? — идиотский вопрос. Но я должна была спросить хоть что-нибудь, лишь бы задержать его.
— Потому что подарок, — я слышу усмешку в его голосе. — Ты очень хотела его получить. Как я мог тебе отказать, маленькая?
Опять эта его «маленькая». Как будто с избалованным ребенком разговаривает.
Он берет меня за руку и ведет за собой. Глаза распахиваются от удивления. Я вижу его широкую спину, вижу, как крепко он держит мою кисть. Мы поднимаемся наверх. Не сразу я понимаю, что он привел меня в комнату, в которую сам же и поселил. Вокруг царила темнота, которая не могла скрыть меня от его горящего взора. Только сейчас замечаю, что желтые точки в его глазах светятся, больше всего напоминая маленькие костры. Они в очередной раз напоминают единственную истину, Саша — не человек.
