И сейчас, бесстрастно разглядывая дорогу, я мысленно убеждала себя, что в моей апатии нет ничего плохого. Я же с самого начала догадывалась, что вся эта история не закончится для меня ничем хорошим. Это только в сказке братьев Гримм глупую девочку спасают. В народных сказаниях добрые французы правды не скрывали. Бабушку волк приготовил на ужин, бабушкину кошку убил башмаком за слишком болтливый язык, а Шапочку… в общем девочка тоже плохо кончила.
Я тихо засмеялась, увлекшись собственными размышлениями.
— Маленькая, поделись со мной причинами своего веселья, — посмотрел на меня Саша.
Сказать ему, что это из разряда «смех без причины»? Так рано еще, сам скоро поймет.
— Это нервное, — делаю я честные глаза. — Ты не передумал меня наказывать?
— Нет.
— А если я так больше не буду?
— Ты в любом случае так больше не будешь.
— Тогда давай после моего выздоровления, — поднимаю я перебинтованную стопу.
— Дитя дитем, — хмыкнул он.
— Да, да, я уже поняла, что ты у нас старый мудрый оборотень, — отмахнулась я. — Кстати, сколько тебе?
— Сто сорок три, — ответил он.
— Ой, — сказала я вслух. — А живете вы около двухсот лет. Ты даже по вашим меркам мужчина в возрасте.
— Немного не так, — бросил он на меня снисходительный взгляд. — Я проживу гораздо дольше обыкновенного оборотня.
— Это еще почему? — не поверила я.
— Я Хорт.
Тоже мне, объяснил, называется!
— И что? У вас, при заступлении на должность, автоматом жизненный срок повышается? — скептически фыркнула я.
— Ру, — устало вздохнул Саша. — Мы становимся Ведущими потому, что отличаемся от обычных оборотней. Мы сильнее, быстрее, умнее, и жизненный срок у нас длиннее. Мы генетически совершеннее рядовых членов Стаи, потому и способны победить действующего Хорта. Это естественный отбор, таким образом, природа заботится о том, что бы каждый Хорт оказывался естественным образом лучше предыдущего. Именно наше генетическое превосходство не позволяет нам прогибаться под кого-либо, а высокий интеллект накладывает отпечаток на характер, что проявляется в лидерских качествах. Потом, ты сама поймешь, тебе всего лишь стоит внимательно понаблюдать за поведением в Стае. Ты думаешь, иерархия у нас строится на страхе? Но это не так. Наша кровь распределяет за нас роли.
Так вот на чем у них завязан принцип передачи власти! Если следовать элементарным законам генетики, то вполне вероятно, что наследник превзойдет родителей. Но ведь случаются и моменты, когда среди простого люда рождаются гении, и тогда данный индивидуум имеет право занять свое место в правящей элите. Животный мир, однако.
— Вот это я понимаю шикарный генофонд, — восхитилась я.
Остаток пути, я предпочитала молчать, то и дело, проваливаясь в липкую тягучую дрему. Рядом с Сашей было спокойно и уютно, от чего хотелось расслабиться и поведать обо всех своих невзгодах. Вместо этого я кратко и сдержанно отвечала на его вопросы, о моем побеге, и времени проведенном с Дмитрием.
Саша не дурак, понимает, что большую часть я утаила. Но у него своя философия, и вообще он парень терпеливый. Я ведь никуда теперь от него не денусь, по глазам вижу — не позволит.
Забавно. Моя сказка оказалась до жути реалистичной. Что ж, мне больше ничего не остается кроме, как следовать сценарию. Что там у нас было после того, как Страшный Серый Волк убедил глупую Красную Шапочку в своей безобидности?
К Сашиному дому мы подъехали уже за полночь. При въезде на территорию коттеджного поселка, я чуть не заорала в голос от испуга. Вдоль дороги сверкали сотни желтых огоньков. Волки, они стояли рядами на обочине, встречая нас невидимые в ночи. Выдавал их лишь отблеск света фар в глазах. Воистину жутковатое зрелище. Особенно в антураже черного неба, на котором из-за облаков не видно ни звезд, ни луны.
Сегодня явно будет дождь.
В полной тишине, нарушаемой лишь звуками работающего мотора, мы подъехали к дому. Саша заглушил двигатель, вышел из машины, обошел ее, открыл дверцу с моей стороны, и, взяв меня на руки, понес в дом.
К подобному способу передвижения можно привыкнуть.
Он принес меня в уже знакомую спальню, где усадил на кровать, не зажигая света, но вскоре оставил меня ненадолго, сходив в ванную комнату, откуда вскоре послышался звук льющейся воды. Встав на одно колено передо мной, он разбинтовал мои ноги, после чего принялся так же молча снимать одежду. И этому волку нравится играть в куклы. Меня вдруг опять начало морозить. Больно не было, просто холодно.
Саша раздел меня, не меняясь в лице. С тем же каменным выражением, он поднял обнаженную меня на руки и понес в ванную, где пар витал в воздухе.
Назаров включил свет локтем, и посадил меня в горячую воду.
— Я сама, — запротестовала я, увидев, что он тянется за шампунем.
— Ну, сама, так сама, — спокойно ответил он и вышел, прикрыв за собой дверь.
Было ли мне стыдно? Одолело ли меня смущение в тот момент? Нет. Мне было холодно. Сидя в горячей воде, я не могла согреться. Я терла себя мочалкой, почти сдирая кожу, почему-то вспоминая прикосновения Димы. Я дергала волосы, пытаясь вымыть различный мусор, застрявший в них. Я давилась слезами, гадая успею ли попрощаться с дядей. Я тихо смеялась, просто сходя с ума. Я добавляла обжигающе горячей воды, не чувствую ее тепла.
Странно, сидя в ванне наполненной водой, я вдруг подумала, что вернулась домой.
Мысли мои стали подобны пару, поднимающемуся из воды.
Поняв, что кожа на пальцах начала морщиться, я покинула ванную комнату, шлепая босыми раненными ногами по кафелю, и оставляя за собой маленькие лужицы, равнодушно игнорируя болезненные ощущения в области стоп. О полотенце я забыла. В голове мыслей не было, вплоть до пустого звона. Нужно было хоть как-то согреться.
Спальню освещал ночник, создавая приятный полумрак. Саша сидел на кровати, по пояс голый, и работал на ноутбуке. Волосы его были влажными, судя по всему, он так же успел принять душ. Увидев меня, он вскочил с кровати.
— Ру? — посмотрел он на меня.
Я ничего не ответила. Говорить не хотелось. Впрочем он и не ждал от меня ответа. Нас устраивала тишина.
Вытащив из гардеробной огромное махровое полотенце, он подошел ко мне, укутав меня в ткань. Подхватив меня на руки, отнес на кровать, где принялся растирать мои заледеневшие конечности и сушить полотенцем волосы. Пусть я и была обнажена, казалось, его это совершенно не волнует.
Саша был обжигающе горячим. Каждое его прикосновение отдавалось во мне теплом. А мне так хотелось согреться.
Знакомые запахи кружили голову. Его запах. Его руки. Мысли кончились.
— Саша, — прошептала я, неотрывно глядя на него.
