— На той, что кормит, — философски заметил кот, — но и тебя люблю. Давай лучше рассказывай, что нового придумала.
— Да вот. Гардеробчик решила обновить, — на лице расползлась улыбка предвкушения будущей реакции супруга. — Даже уже портниху с тканями вызвала.
— Что на этот раз? Белое и розовое было. Красное? Фиолетовое? — Кузя не разделял энтузиазма. А зря!
— Мелко берешь, дорогой. Черный!
Кузя поежился от моей улыбки. Пару минут назад гонец доставил письмо от Радика. Парень приносил глубочайшие извинения и обещал явиться на днях. Что ж, грандиозные изменения оставим на потом. Начнем с себя любимой. Надеюсь, его величество будет в шоке.
— Ты решила внять приказу мужа и послушаться? — Кузя, похоже, представил меня замотанной в черную мантию и поежился.
— Только через мой труп, — изрекла и, немного подумав, добавила: — Нет, такой праздник я ему не устрою, только через его труп!
Девушка явилась через полчаса. Тихо постучала в спальню, с опаской поглядывая в мою сторону. Невысокая, с черными кругами под глазами, вся какая-то щуплая и больная.
— Проходи, мы таких тощих не едим. — Кузя решил подбодрить швею, но добился обратного эффекта.
— Это он шутит, — побаиваясь, что швея свалится в обморок, схватила ее за руку, усадила в кресло. Девушка с опаской осмотрела разноцветную безвкусицу вокруг и немного успокоилась. — А чего ты такая бледная?
— Не обращайте внимания, я к вашим услугам, давайте нарисуем эскиз? Я взяла несколько образцов ткани, — засуетилась швея.
— Зовут тебя как, горемычная? — подал голос кот.
— Анита, — всхлипнула девушка и разрыдалась.
— Чувствую, разговор будет длинным, — вздохнула я, — принесите нам чаю с конфетами, — приказала служанке, которую вызвала к себе.
— И с колбасой! — поддержал меня кот. Действительно. Может, она голодная, а я с конфетами лезу…
— И бутерброды тоже несите. — Девушка удалилась. — Рассказывай по порядку.
Анита, всхлипывая, рассказала про свою несчастную судьбу. Оказывается, ее беременной бросил жених, а она боится признаться родителям, мало того, что вступила в связь до брака, так еще понесла.
Под конец рассказа рыдали мы в три ручья — я, Анита и Кузьма.
— Бедняжка, — высказался Кузя. — Эль, мы просто обязаны ей помочь.
— А вы можете? Ваше велич… — Девушка упала на колени и низко поклонилась.
— Вставай, тебе вредно нервничать, — не дала я договорить Аните. — А ты все еще хочешь замуж за того жениха?
— Да. Мы любим друг друга, но его родители запретили жениться на беднячке, — всхлипнула портниха.
— Так, хватит сырость разводить. У меня, кажется, есть идея. — План в мозгу созрел мгновенно.
«Да уж, с таким тренером для фантазии, как Алекс, идеи не иссякнут никогда!» — мысленно хихикнула я.
— Какая? — заинтересовалась Анита.
— Узнаешь через пару дней. Только пообещай ничему не удивляться. У вас там с магией как?
— Никак, — опасливо протянула девушка.
— Вот и хорошо. А теперь перейдем к решению моей проблемы. Нужно нечто феерическое. Где-то так. — На листе я набросала эскиз, запретив Кузе подглядывать. Тот подулся немного, но вскоре решил, что лучше смотреть на результат, а не на «мои корявые закорючки», и пошел заедать расстройство сосисками.
— Только сделать нужно срочно…
— Как срочно?
— Вчера, — выдохнула я, ожидая ответа. Неизвестно, что придумает Алекс завтра, а я должна блистать.
— С вчера могут возникнуть проблемы, а вот к завтрашнему утру все сделаем, — улыбнулась Анита. Девушка расслабилась.
— А тебе не вредно?
— Нет. У меня есть пара подруг, так что без вреда для здоровья все выполним.
— Вот и славно. Давай образцы ткани — что-то выберем!
Спустя час Анита ушла. Успели мы много — и мерки снять, и набросать еще пару эскизов, и подобрать материалы.
Я была уверена, что Алекс проверит цвет платьев, поэтому выбрала черный и стальной цвета тканей.
«Сюрприз удастся!» — уснула с самодовольной улыбкой на лице, едва голова коснулась подушки.
ГЛАВА 17
Элли
Утром мне хотелось открутить голову Алексу. Это же надо было отменить тренировку и не предупредить меня! А я, между прочим, специально вставала ни свет ни заря!
Разозленная, влетела в спальню супруга. Даже слуга не остановил, он пытался что-то объяснить, но у него плохо получилось. Ага, проще Кузю на пути к колбасе остановить, чем меня сейчас!
Алекс спал, тихо посапывая, лежа на животе и обхватив руками подушку. Серое шелковое постельное белье даже на вид казалось холодным, как и образ мужчины, который спал. Покрывало немного сползло, открыв моему взору плавный рельеф спины и две милые ямочки внизу позвоночника. Осознала, что, вместо того чтобы кричать, я стою и умиляюсь. Пришлось дать себе мысленный подзатыльник, чтобы не пялиться на накачанную спину мужа.
Даже на первый взгляд твердые, будто каменные, мышцы спины, плавный изгиб позвоночника и немного выпирающие лопатки… А эти ямочки у крестца! Так и хочется провести рукой…
Оказывается, спины — это моя слабость. Никогда бы не подумала. Могу вот так часами стоять и смотреть… А ведь раньше такого не наблюдалось… Или это только спина мужа порождает во мне желание потрогать, погладить, поцеловать. Нет, никаких «поцеловать»! Я рассердилась, подавив в себе приступ нежности, нахмурившись, быстрым шагом пересекла комнату и дернула за одеяло.
— Мамочки! — взвизгнула, отскочив. Алекс спал абсолютно голым, и я имела честь лицезреть его округлые ягодицы… Всего пару секунд, пока тот не натянул покрывало обратно и, недовольно зыркнув на меня, вновь не уснул. Или сделал вид, что уснул. Пришлось пару раз выдохнуть, чтобы прийти в себя.
«Это от смущения, а не от аппетитного вида зада моего супруга», — решила я. Представила себе фигуру директора академии, чтоб хоть немного прийти в себя.
— Ты еще долго будешь тут стоять? — не открывая глаз, полюбопытствовал супруг.
— Почему ты не сказал, что сегодня тренировка отменена?
— Сегодня тренировка отменена, — меланхолично повторил за мной Алекс. — Все? Ничего, что я тут, между прочим, сплю?
— А ничего, что я, между прочим, вскочила сегодня ни свет ни заря?
— Девять утра — это ни свет ни заря? — проворчал мой супруг, перевернулся на бок и продолжил спать. А вид спереди — однозначно лучше! Бицепсы, натренированная грудь с темными ореолами сосков.
«Элька, не пялься!»
— Ты, ты… — От возмущения у меня даже дар речи пропал (о том, что подобное могло быть от иных чувств, я решила не думать).
