В общем, ничего полезного выяснить не удалось. Жемчужный оставался для меня такой же закрытой книгой, как и в начале нашего знакомства.
Единственное, что радовало, так это то, что ужин мне понравился и о сегодняшнем вечере не придется жалеть.
— Мне пора, — сообщила я Константину, когда время перевалило уже за десять часов.
— Так рано? — изумился он.
— Я очень примерная девушка.
Он засмеялся, но все-таки подозвал официанта и попросил рассчитать нас.
Пока Костя расплачивался, я вышла на улицу. От выпитого за вечер шампанского слегка кружилась голова. Но не настолько, чтобы потерять ее вовсе. Мозг беспрерывно думал о работе. Я по-прежнему не имела представления, откуда следует ожидать выстрела. А значит, теоретически уже проигрывала убийце. Такое положение вещей меня никак не могло устраивать.
Среди людей, окружающих Решетникова, я не могла выделить человека, который больше всего попадал под подозрение. Заподозрить можно и Шубина, и Жемчужного, и Алябьева, и Венскую, и даже супругу Александра Михайловича. А сколько еще тех, с кем я незнакома. Вот так задачка.
— Соскучилась? — появился Костя.
— Очень, — съерничала я. Оттого, что приходится возвращаться к нерешенным вопросам, настроение мое упало до нуля.
— Куда тебя подвезти? — спросила я Костю, когда мы уселись в «Фольксваген».
— А может, поедем ко мне в гости? — предложил он.
— Не могу. — Я прекрасно осознавала, чем заканчиваются такие гостевания.
— Жаль. — Жемчужный помрачнел. — Тогда поехали к тебе.
Заметив мой изумленный взгляд, он засмеялся и поспешил добавить:
— Ты не поняла меня. В гости я не набиваюсь. Но мы ведь договаривались, что я прослежу за тем, чтобы ты благополучно добралась до дома. Отсюда вывод: я еду вместе с тобой, провожаю до дома, а потом ловлю такси и уезжаю.
— К чему все эти сложности? — не поняла я.
— Дома меня никто не ждет. Зачем же торопиться?
Мысленно я вынуждена была согласиться с ним. А вслух произнесла:
— Ну, как знаешь.
И мы тронулись в путь.
В особняке Решетникова свет нигде не горел. Стало быть, Александр Михайлович выполнил свое обещание и уже спал безмятежным сном.
Я остановила «Фольксваген» со стороны черного хода, и мы с Костей вышли из машины. Глядя на несчастное выражение его лица, я не удержалась и, засмеявшись, сказала:
— Ладно, можешь зайти. Выпьем кофе, и все.
— Я согласен, — выпалил он.
Мы вошли в дом. За те два дня, которые провела здесь, я прекрасно научилась ориентироваться и без Решетникова. Во всяком случае, кофе приготовила.
— В первый раз я сижу здесь в гостиной и пью кофе без Сашки, — произнес Жемчужный, вольготно расположившись в кресле.
— Подожди меня секундочку, — попросила я Костю и направилась к лестнице.
— Ты куда?
— Сейчас приду, — пообещала я.
— А с тобой можно? — хитро прищурился он.
— Нельзя.
Я поднялась наверх и приблизилась к комнате Решетникова. По обыкновению приложила ухо к замочной скважине. Размеренный храп Александра Михайловича подействовал на меня успокаивающе. Значит, с ним все в порядке. Он жив, и я имею теперь полное право не мучиться угрызениями совести из-за своих сегодняшних гуляний.
Вернулась в гостиную. Жемчужный курил, откинувшись в кресле.
— Я уже прямо истосковался, — пожаловался он.
— Ничего. Иногда это идет на пользу. — Я села напротив него и взяла в руки чашку.
— Как ты жестока, — он покачал головой.
— Костя, — попросила я. — Расскажи, пожалуйста, как дядя Саша познакомился со своей супругой. С Аней.
— Поверь, не так романтично, как мы с тобой. — Он был в своем репертуаре.
— Я серьезно спрашиваю. — Мне даже пришлось принять суровый вид.
— А ты не знаешь?
— Откуда? Я не видела его лет десять, а то и больше.
— Да, это весомый срок, — согласился Костя.
— Так расскажешь?
— Понимаешь, Жень, — он затянулся сигаретой. — Если честно, то я и сам не знаю.
— То есть как?
— А так. Он сроду со мной не говорил о своей жене. Говорил, встретились, полюбили друг друга. И все. Еще говорил, что она человек хороший, талантливый художник, — при этих словах он скептически обвел взглядом стены гостиной. — А по-моему, это мазня.
— Ты так считаешь?
— А ты нет?
— Ну не знаю.
— Я сам рисую на досуге, — признался он.
— Шутишь?
— Нет. На этот раз говорю серьезно.
— И как успехи?
— Мои-то? Ну, так себе. Я же тебе уже говорил. Очень редко бываю доволен собой. Может быть, практически никогда.
— Самокритичный ты человек.
— Что есть, то есть. Но искусство от мазни, думаю, сумею отличить.
Я тоже перевела взгляд на картины Анны Решетниковой. Вообще-то ничего особенного, но какая-то изюминка, на мой взгляд, в ее художествах была.
— Хочешь, я тебе как-нибудь свои покажу? — предложил Жемчужный.
— Хочу, — честно ответила я.
— Все. Договорились.
Я снова вгляделась в его лицо. Вроде бы честное, открытое, как говорится, парень камня за пазухой не держит. А там кто его знает. Мне бы не хотелось, чтобы убийцей был он.
Мы допили кофе, и я убрала пустые чашки.
— Ладно, мне пора спать, — изрекла я, с опаской ожидая его последующих действий. Не хотелось расстраивать Костю.
— Ну что ж, — он затушил сигарету в хрустальной пепельнице на столике и поднялся. — Я и в самом деле уже достаточно злоупотребил твоим вниманием. Прости.
Ну, прямо джентльмен. Ничего не скажешь.
— Да что ты, — улыбнулась я. — Тебе не за что извиняться. Я провела чудесный вечер.
— Правда?
— Конечно. Огромное спасибо тебе. За все. За спектакль. За ужин. И вообще…
Я не нашла, что сказать дальше, и совершенно неожиданно для себя подошла к нему и поцеловала в губы. По-дружески, просто чмокнула. Однако отойти я не успела. Жемчужный обнял меня за плечи и, притянув к себе, впился своими губами в мои. Я не стала противиться. Поцелуй получился долгим.
— Я никогда еще не был так счастлив, — признался он.
Я высвободилась из его объятий.
— Когда мы увидимся? — В глазах Кости горела искренняя надежда.
