— Мой лорд, вы позволите мне сопроводить вашу прекрасную дочь, миледи Хельгу, туда, где вы будете забинтовывать всю леди Мелиссу, потому что перед этим вы ведь захотите её раздеть и отмыть?
— Фу-фу-фу!!! — дружным вздохом пронеслось по всей территории замка.
А вот о таком этапе шоу, как раздевание и мытьё, я как-то не подумал. Ну то есть да, разумеется, по всем правилам медицины и гигиены, прежде чем накладывать бинты, раны необходимо как минимум дезинфицировать хотя бы тёплой водой. Вопрос на засыпку: кто будет её мыть?
— Вы… м-мой… герой… — едва слышно шипела полупришибленная жертва своих же поцелуев. — Спаси-те… меня… сделайте всё сам… сами-и…
— Чего?!
— Разденьте и намойте меня, проказник, — совершенно чётко пояснила леди Мелисса, и я в очередной раз задумался: а так ли уж нам страшно их баронское войско?!
Может, мы просто запрём ворота и как-нибудь годик-другой пересидим в осаде? В конце концов, что такое голод, жажда и ежедневные атаки превосходящих сил врага в сравнении с прилюдным купанием в ванне старой грымзы, которая помнит если уж не возведение Сфинкса, то уж стопроцентно сожжение Рима императором Нероном! Могу провести референдум с общенародным голосованием, и мне даже не придётся фальсифицировать результаты: все как один предпочтут осаду. Но именно поэтому сейчас придётся поступить как должно…
Кухарку Агату пришлось гнать из обеденного зала, хотя она сопротивлялась и орала, что праздничный торт из репы уже почти готов, а тому, кто против, она самолично по репе же и настучит! Я осторожно положил леди Мелиссу на широкий обеденный стол, с трудом отцепив от себя её хваткие ручки. Седрик приволок большую деревянную бадью, по его кивку охранники залили туда шесть вёдер горячей и два холодной воды. После чего наступила нездоровая тишина…
— Ну и… кто начнёт? — Я указал пальцем на бессознательное тело леди Мелиссы, потом на её платье, потом на ванну.
Никто даже не улыбнулся. Пришлось повторить:
— Так кто из вас мне поможет, а? Не могу же я сам раздевать эту стару… эту вонюч… — Нужные слова так и вертелись на языке, но было бы как-то неблагородно высказывать их вслух при дамах. — Ок. Я всё понял. Вы меня бросаете, да?
Попытка давить на совесть провалилась так же, как ранее попытка давить на жалость. Преспокойно промолчали все, кроме Хельги, бодро помахавшей мне ладошкой:
— Папа, мой её! У тебя всё получится, я в тебя верю!
Поскрипев зубами, как мне казалось, очень выразительно и грозно, я обвёл огненным взглядом усевшуюся рядком компашку.
— Сразу говорю, нет! — первой не выдержала Дана. — Нет, я не буду раздевать бабушку, которая мне даже не родня, не говоря уж о том, что мерзавка образца «до Рождества Христова» получила по заслугам. Я не мою женщин. Никаких. Принципиально. Можете считать меня упёртой гетеросексуалкой, напрочь лишённой толерантности, любви к ближнему, и лишить визы в Евросоюз! Я не против. Но мыть всё равно не буду!
— Хельга, милая, — только попробовал заикнуться я.
Но моя дочь показала мне кулак и, сунув два пальца в рот, реалистично изобразила, как её тошнит при одной мысли о собственноручном мытье леди Мелиссы.
— Седрик?
— Сир?
— Не хочешь мне помочь?
— А вы уверены, что оно мне так уж надо?
— Ага, то есть ты готов перебежать к другому хозяину, лишь бы не мыть нашу гостью?
— И что? Вы думаете, меня не возьмут на службу?!
Возьмут, вынужденно признал я. Да ещё с огромной преохотой возьмут! Любой из здешних баронов даст отрубить себе левую руку, лишь бы знать, что отныне Седрик-крестоносец, ушедший из клана Белого Волка, служит ему верой и правдой!
— Десигуаль?
— Я никому не позволю развращать мою обезьянку!
Впрочем, белый цверг всё равно не откликнулся, так что припахать его к помывке никак не получалось. Какие ещё у нас есть варианты? Мм…
— Эд? — практически без надежды спросил я.
— А-а, знаешь, пожалуй, да. Почему сразу нет? — к моему изумлению, быстро согласился он. — Мы, боги, любопытны и небрезгливы. Начнём с раздевания…
Дальнейшие события я постараюсь описать максимально скупо. Во-первых, из человеколюбия, во-вторых, из соображений морали, в-третьих, потому что такие вещи могут прочесть дети. А у них ранимая психика, им не всё стоит знать, некоторые вещи в нежном возрасте способны вызвать икоту и энурез.
Короче. Уф. Пишу беспристрастным взглядом со стороны, насколько это вообще возможно. Впрочем, какие-то комментарии приведу.
— Дядя Эдик, и что, ты будешь её раздевать? Бе-э-э… И вот это снимешь? И это? И даже… Бе-э-э! Ни фига себе у них в Средневековье стринги… До колен и с начёсом…
Полностью раздеть леди Мелиссу не получилось. Некоторые детали… мм… интимного кружевного белья бледно-зелёного цвета словно бы прилипли к телу и напрочь отказались отклеиваться, даже когда добросердечный Седрик пытался поддеть их ножом. Он вообще никак не мог определиться: то активнейше ничего не делал, то лез куда не просят и куда не надо.
Потом встал вопрос, кто перенесёт почти голую старушку в ванну. Эд почему-то отказался, апеллируя тем, что у богов повышенные эстетические требования. То есть всё-таки брезгует? После долгих переговоров было решено коллективно взять леди Мелиссу за мизинцы рук и ног и таким образом отнести в ванну. Взялись я, Эд и Седрик. Один мизинец остался невостребованным, нога зацепилась за стол, и мы её уронили.
Не ногу, естественно! Леди Мелиссу целиком. Не слишком удачно вышло, но тут уж извините! Потом ещё раз. И в третий раз тоже. Это уже смахивало на саботаж.
Не дожидаясь четвёртой попытки, Хельга заткнула ржущую, как лошадь, Дану, переорав нас всех, потом успокоилась и внесла инженерно-конструктивное предложение. Мы кое-как умудрились вновь уложить леди Мелиссу на стол и просто приподняли его со стороны головы, чтоб она…
— Ну не ногами же вперёд, па?!!
— Да, да, извини!
Мы тут же поменяли дислокацию и, приподняв край стола, наклонили его в сторону бадьи с водой. Угол падения вроде бы правильный, дядя Эдик проверял. Мы дружно выдохнули и…
Леди Мелисса, скользнув со стола носом вниз, словно крейсер со стапелей, рухнула в ванну, подняв неслабую приливную волну! Сухим не остался никто. В обеденном зале стало заметно оживлённее.
— Па, у меня же тушь потечёт! Потекла-а… Я страшная, да?
— О да, миледи Хельга! Вы так страшны и так прекрасны! У вас такие восхитительные по-тё-ки-и…
— Метью, ты чё?! Ну ладно, продолжай, хвали меня, я таю…
— Сир, почему у меня в вине мыло?
— Седрик, оставьте Ставра, у меня вообще все штаны мокрые, но я же не жалуюсь. Убить хочу, но не жалуюсь. Но очень хочу хоть кого-нибудь убить! Зато не жалуюсь пока, а вот если прямо сейчас хоть кого-нибудь не убью…
