Я отхлебнул остывший кофе и после минутного размышления о «смерти» бывшего приятеля нашёл номер Даны. Она откликнулась не сразу, после второй попытки дозвона:
— Милый?
— Надеюсь, — почему-то смутился я.
— Не сомневайся! После того что ты для меня сделал, ты самый милый, прекрасный, родной, дорогой, замечательный и ещё приблизительно около ста восхитительных эпитетов, которые я готова промурлыкать тебе на ушко…
— Э-э-э… мм, спасибо. Тронут. Не ожидал, потому что не привык ожидать, — ни капли не соврал я, так как жизнь в Закордонье не располагает к приятным сюрпризам, а вот подлянки и гадости подбрасывает практически ежедневно.
— Ты такой смешной, когда смущаешься и краснеешь… Но ладно, я всё понимаю, ты ведь позвонил не просто так, а спросить, какое на мне бельё, угадала?
— Да. Что с тем вампиром, которого ты забрала?
— А-а-а… мм, — теперь уж заметно запнулась Дана. — Тебя интересует, что именно с ним или какую полезную информацию он смог нам выложить?
Честно говоря, надежды на то, что я ещё раз увижу ту тварь живой, у меня не было. Как и малейшей скорби о её судьбе, а благородных защитников вампиризма я от всей души отправлю стройной колонной к Энн Райс в незаштопанную шахту! И даже извиняться за грубость не буду, в своё время парочка таких Лестатов при мне доедала на улице ребёнка. В тот момент я нёс домой толедскую дагу восемнадцатого века и ничуть не жалею о том, что не стал дожидаться подхода сил милиции…
— Так я и думала, милый, — правильно истолковала мою паузу проницательная дампир. — Буду краткой. Плохое! Твой сосед, барон Роскабельски, пошаливает с чёрной магией. В его так называемом замке происходят очень неприятные вещи. В самое ближайшее время барон намерен захватить Кость, убить тебя и сделать Хельгу своей супругой для придания всему некого статуса законности.
— Да, у нас так часто поступают, — скрипнув зубами, признал я. — Хочешь завладеть богатствами соседа, убей его, а в качестве извинений женись на вдове или дочери. Церковь это одобряет.
— Теперь о хорошем! Он был вкусный, и девочки тебе очень благодарны. Он такой у барона не один, и девочки вообще будут тебя на руках носить, если…
— Нет.
— Милый…
— Нет.
— Ещё всего пару раз! — едва не плача, взмолилась Дана. — Я никого с собой не проведу. Только сама, один на один, исключительно в плане охоты! И обещаю слушаться тебя во всём, как самая послушная чихуахуа…
— Скорее уж собака Баскервилей, — буркнул я, прекрасно понимая, что отказать ей уже не смогу. Сказал «а», говори «б»…
Хотя, по сути, чего я, собственно, выкобениваюсь-то, а? Можно подумать, что мне невыгодно избавление моих земель от возможного вампирского нашествия.
— Мур-р?
— Я согласен.
— Правда?! Любимый, ты просто фантастический мужчина!
— Скажешь мне это в другом месте и при других обстоятельствах, — подумав, предложил я. — А теперь скажи, если я сам попрошу ваш клан прийти и помочь мне в наведении конституционного порядка, сколько это будет стоить?
— Ну-у, смотря сколько девочек ты пустишь.
— Положим, троих.
— Три ночи со мной, без звонков, без вызовов на работу и всей той немыслимо важной мужской ерунды, на которую вы вечно отвлекаетесь.
— Договорились.
— Я тебя о-бо-жа-ю!
Она первой повесила трубку, и я почувствовал, что хоть какая-то часть проблем свалилась с моих перетруженных плеч. Да, мне запрещено приводить в Закордонье посторонних, но не запрещено обзаводиться союзниками. И уж если Белая Дама со своим таинственным покровителем позволяла себе таскать на чужой участок границы бомбы, пистолеты и всякую опасную радиотехнику, то почему я не могу защитить свою вотчину всеми возможными способами? Можете не отвечать, вопрос не к вам, а сам я, если честно, уже дал себе же на него ответ. Поэтому буду делать так, как считаю нужным…
Я ещё раз перечёл записку от Хельги. Идти не хотелось, но тут без вариантов. И к указанному часу я сидел на неудобном стуле в кабинете завуча нашей школы.
Ирина Анатольевна Шипикова, представительная, уже седеющая женщина крупной кости, с мясницкими руками и добрейшим взглядом педагога в третьем поколении, приняла меня довольно сдержанно.
— Здравствуйте. Ставр… э-э-э… Годинович Белхорст? Господи боже, как это выговорить-то…
— Да, — улыбнулся я, пытаясь наладить контакт. — Вы не первая мучаетесь. Моя дочь до семи лет имя-отчество-фамилию папы просто не выговаривала.
— Ох, как я её понимаю. Вы кто по национальности? Это ваше реальное имя или какой-то цирковой псевдоним?
— По паспорту, — выкрутился я, не вдаваясь в подробности. — Национальность обычная.
Завуч покачала головой, видимо решив, что я еврей, надела очки, поправила их на носу и взглянула на меня с предельной строгостью.
— Ставр…
— Годинович.
— Ставр Годинович, — очень медленно, едва ли не по буквам выговорила Ирина Анатольевна, видимо, мысленно поздравила себя с победой и продолжила: — Вы в курсе, что у вашей дочери проблемы в школе?
— Неужели?! — как можно искреннее удивился я, разыгрывая занятого работой отца, который ничегошеньки не знает о своём ребёнке. — У неё плохие оценки?
— Ну, вообще-то она отличница.
— Её поймали за курением в туалете? Она матерится на уроках? Хамит преподавателям? Обижает товарищей по классу? Что-то сломала из школьного имущества?
— Честно говоря, нет. — Обличительный взгляд Ирины Анатольевны как-то заметно подугас.
Я вопросительно вскинул брови.
— Ставр… э-э-э… не подсказывайте, Годинович! О! Боюсь, что проблемы несколько иные. Это касается странных фантазий вашей дочери.
— Не замечал за ней склонности к фантазированию. Вообще-то она у меня весьма практичная и даже прагматичная особа. Наверное, в маму…
— Ха-ха! — словно поймав меня на слове, вдруг нервно хихикнула завуч. — А вы в курсе, что её одноклассницы шепчутся, что мама Хельги — сама Смерть?
— Откуда они узнали… — вздрогнул я.
— Вот сейчас не поняла. Что значит — откуда узнали? Вы намекаете на то, что это правда?!
— Я намекаю на то, что это фантазии девочек из её класса, а не моей дочери. — Мне удалось быстро перевести стрелки. — Вы же опытный педагог, неужели вам достаточно каких-то девчоночьих разговоров, чтобы заранее осудить ребёнка и сразу вызывать родителей? Где факты, улики, доказательства?!
— Не горячитесь, пожалуйста. Разумеется, никто из учителей не поверил в то, что Смерть может быть мамой вашей Хельги!
— А зря…
— Что вы сказали?
— Ничего.
