Она перебирала воспоминания, газеты, платки, галстуки, шляпы… Корзины, картонки… А вот и тот самый пододеяльник – лежит в пакете.
Альбомы с фотографиями – чёрно-белыми, любительскими.
Интересно, почему Наташа ни разу не догадалась сфотографировать Рыбу, когда он был рядом? Сейчас бы хоть рассматривала его портрет, глядела в глаза. Погладила бы пальцем монитор.
А вдруг его не поймать в объектив фотоаппарата? Интересно, а в зеркалах он отражается? Ну, если она отражается в витринах хрупкого мира, то почему бы Рыбе, в таком случае, не отражаться в здешних зеркалах и не ловиться здешними зеркалками?
«Если ещё хоть раз, хоть когда-нибудь, я увижу его здесь – сфотографирую!» – пообещала себе Наташа.
А вот и её старый школьный ранец, в котором лежат избранные тетрадки, букварь, пропись… Какие-то записочки, которые стыдно перечитывать, девчоночья анкета, разукрашенная цветочками и бабочками. Тетрадка с рассказом про человека, нашедшего свою могилу на Новодевичьем кладбище.
Наташа села на корточки возле стены, открыла тетрадь и стала читать. Написано прямолинейно и трогательно, без всякого знания жизни. Неужели она была такой? Или просто думала, что писать надо серьёзно и с пафосом, как будто ты умудрённый опытом, всему миру известный великий писатель Лев Толстой.
Может, зря она так уж на новенькую обиделась? Слов нет – поступила Катя подловато, и Кимчука напрасно приплела, и влюблённой дурой Наташу зря выставила. Но рассказ был и вправду нелогичный, глупый и смешной. В каждой строчке – слово «Предательство» с заглавной буквы, и вообще, слишком много прописных букв и многоточий. Как вам такой пример: «Это Предательство было Тем Что Забывать Нельзя… Он будет Помнить… Вечно…Встреча с своей Смертью изменит его Жизнь… Навсегда…» Она ведь плакала от восторга, когда выписывала эту фразу – то была истина, открывшаяся ей внезапно, истина, которую надо было донести до всего человечества.
Наташа закрыла тетрадку, отложила в сторону.
Как она любит это слово – «предательство с большой буквы». А то, как она поступила с Рыбой – как расценивать? Тянет её поступок на большую букву, или всё же на маленькую? Малюсенькую такую буковку. А то, что делал он? Ведь он встречался с той женщиной не раз и не два. Да и встречался ли? Может быть, он наскоро придумал эту историю, чтобы … ну, например, чтобы было, чем ответить. Или – чтобы Наташа не чувствовала себя такой уж дрянью? А если встречался, и не с одной, и сейчас, вот прямо в этот самый момент, «зажигает огонь» в очередной томной феечке?
Зато он есть. И они обязательно снова встретятся – кто-то пробьёт эту стену – и они будут вместе. Потому что живы. Пока жив – можно исправить очень многое.
А «предательства с большой буквы» – да были ли они в её жизни? История с магазином, который – будем смотреть правде в глаза – всё равно разорился бы, не сразу, так постепенно. Он умирал бы у неё на руках, а она ничего не могла бы сделать, чтобы его спасти. Три месяца, полгода агонии – а потом всё равно крах. Так было предначертано, так и случилось. И родители просто воспользовались случаем, чтобы не продлевать всеобщие мучения. Это разве предательство? Это смелое решение, очень мудрое и очень непростое. Дура, дура, дура.
Как хорошо, что они живы. Как хорошо.
Наташа не стала дожидаться утра и отправила родителям – каждому отдельно – одинаковые СМС: «Простите меня, я была такой дурой!»
Она сидела на полу и глупо улыбалась – словно быть дурой оказалось очень приятно.
Раздался звонок городского телефона. Наташа нехотя поднялась на ноги – кто может звонить в такое время, наверняка ошиблись – и добрела до полочки с аппаратом.
– Ермолаева, – хмуро сказала она в трубку.
– Наташа! С тобой всё в порядке?! – послышался взволнованный голос матери.
– Да. Только у меня бессонница. А тебе опять что-то приснилось?
– Слушай меня внимательно. Всё в жизни можно исправить! Ты ещё очень молода. Жизнь только начинается. Хочешь, мы сейчас приедем к тебе? Только ничего не предпринимай! Все проблемы можно решить, пока ты жива.
– Да что случилось-то?
– Не валяй дурака! – выхватил трубку отец. – Ты нам что за предсмертную записку прислала?
Наташа засмеялась. В самом деле, а как ещё можно понять сообщение «Простите меня, я была дурой», присланное среди ночи? Стоило больших усилий убедить родителей в том, что вот сейчас-то она точно не станет сводить счеты с жизнью. И ещё больших – чтобы вслух сказать то, что она поняла.
– Так ты больше не обижаешься? – успокоилась мать. – Ну, мы так и знали, что когда-нибудь ты поумнеешь и всё поймёшь. Только не думали, что это случится в три часа ночи.
Наташа убрала тетрадку в ранец, закрыла кладовку и прилегла на диван.
Звонок будильника. Здравствуй, ад.
Рабочий день начался особенно мучительно. Традиционное совещание проходило при участии совладельцев – Прямого и Весёлого, под присмотром Мамы. Получилось как в басне «Лебедь, Рак и Щука», только ещё более наглядно. Лебедь рвался в облака, в Тибет, Рак пятился назад, к традиционным ценностям, а Щука тянула время, потому что следующая встреча у неё была назначена только через три часа.
Кое-как утвердили общую концепцию продвижения торговой марки «Лапширак». Наташа отчиталась по своим проектам. На сладкое Весёлый припас чудеса креатива неизвестной фирмы-конкурента и поставил на стол «Микс из экзотических фруктов “За Русь святую!”»
Для плановой встречи с клиентом потребовалась красочная презентация. Наташа бездумно меняла местами картинки и надписи. Сквозь туман полудрёмы раздавались причитания Кэт:
– Ах, ночи мои белые, море моё белое, на кого я вас покинула, зачем уехала! Ах, речка моя, реченька, речка моя Маймакса!
– Заело? – беззлобно спросила Мара. – Интернет-то ведь работает.
– За-за-заело! – обрадовалась Кэт. – Ах, речка моя Маймакса пш-ш-ш чпок… Маймакса пш-ш-ш чпок… Маймакса пш-ш-ш чпок…
Наташа швырнула в неё пластиковой папкой. Кэт увернулась, но затихла. Они с Марой дружно застучали по клавишам – должно быть, обсуждали в ICQ, не пора ли сдать бешеного руководителя в амбулаторию, на опыты.
Наташа прижала руки к вискам, уставилась на дверь кабинета. Вид этой плоскости, ещё не обклеенной фотографиями знаменитостей, успокаивал её. «Я не здесь, это не я, я не сойду с ума».
Дверь вздрогнула и медленно начала открываться – но не наружу, как обычно, а внутрь. «Если опять Гогога со своими выкрутасами – ударю по голове вазочкой! Я его убью, меня посадят. Но сперва я убью его», – отрешенно подумала Наташа. Дверь поддалась и распахнулась.
Удивлённый взгляд. Взмах руки, привычно поправляющей светло-зеленую прядь.
– Я тебя нашел! – просто сказал Рыба, как будто они играли в прятки.
«Это не сон, – подумала Наташа. – Вернее, для него это – сон. Да неважно, что это. Это – он. Это – главное».
