Повесив костюм на место, Саша принялась за ящики комода.
— Виктория проводила здесь довольно много времени,
скажу я тебе. В доме есть абсолютно все.
Наткнувшись на парик, она повертела его перед собой, потом
надела на кулак и вытянула руку, разглядывая. В конце концов позвала:
— Олег! Пойди сюда. Еще одна странная находка.
— Парик? Чем же странная? На всех вещевых рынках их продают.
Даже моя мамочка себе купила к осени, чтобы шапку подольше не надевать. Или для
тебя лично парик — это вызов?
— Ты видел фотографию Виктории?
— Нет, откуда?
— Мало ли. Так вот, Виктория Карташова была брюнеткой.
В нашем салоне ей сделали короткую стрижку. Примерно вот такую, — она
показала на парик. — Зачем ей нужно было покупать парик того же цвета, что
и собственные волосы? И почти такой же длины? Ну, девочки подстригли ее
покороче, но, в сущности, она и раньше носила короткую стрижку.
— Я же говорю — вместо шапки, — объяснил
Олег. — Она ведь ездила в машине, могла запросто обходиться этим паричком
даже в морозы.
— Никогда женщина не наденет на свои волосы точно такой
же парик. Это нонсенс. Если бы она даже выбирала его себе как шапку, коли ты уж
так настаиваешь, то наверняка польстилась бы на что-то другое.
— Ну а вывод, вывод? Ты ведь к чему-то ведешь, я
правильно понимаю?
— Помнишь, я тебе рассказывала, что Викторию сначала
подозревали во вранье? Местные рыбаки уверяли, что она в пятницу, как обычно,
приехала на своих «Жигулях» в коттедж. И, между прочим, была, по их описанию, в
этом самом голубом костюме.
— Я понимаю ход твоих мыслей. Ты хочешь сказать, что
Ада Анисимова в день своей смерти выдавала себя за Викторию?
— Вот именно! Она приехала сюда в парике и костюме «под
Вику». Скорее всего. Ада вовсе не ревновала своего муженька. По крайней мере, в
тот день. Ей и костюм-то нужен был именно пятничный, не забыл? Ей для чего-то
понадобилось сыграть роль Виктории.
— Черт побери! Это меняет все дело! Допустим, убийца
сидел в саду перед пустым коттеджем и поджидал хозяйку, которая по пятницам
после работы сразу же отправлялась за город.
И вот он видит, как она подъезжает. Даже если они знакомы,
вряд ли он рассмотрел как следует ее лицо. Потом, когда женщина подходит к окну
он прицеливается и стреляет.
Саша скорбно покачала головой:
— Не пойдет. Хорошая версия, но — не пойдет. Когда в
Аду выстрелили, она была в джинсах, футболке и без парика. Ты не видел ее
волосы — копна роскошных светлых волос, их никак нельзя было не заметить из
сада.
— А если этот тип сначала выстрелил, а потом уже понял,
что обознался?
Саша скривилась.
— Может быть, Аду переодели уже после смерти? Хотя нет,
это вряд ли. Следов осталось бы значительно больше, и другого порядка.
Убийца застрелил ее и смылся, в дом не входил, тело не
трогал.
— Значит, версия об ошибке отпадает.
— Только на первый взгляд, — возразил Олег. —
На самом деле уж очень подозрительным все это выглядит. Не может быть, чтобы
тут не было никакого подвоха.
Они продолжили осмотр дома, но больше ничего необычного не
обнаружили.
— Я хочу есть, — наконец не выдержала Саша. —
И чашечку кофе неплохо бы выпить.
— Что ж, думаю, можно двигать отсюда, — согласился
Олег. — Кстати, Борисовка — это ведь не сам дачный поселок, а деревня
неподалеку?
— И колхоз. Кажется, если проехать пару километров,
можно наткнуться на местный общепит.
Олег не стал уточнять, откуда у его спутницы такие сведения.
Он, естественно, предположил, что она когда-то побывала в этом коттедже с
Анисимовым, и поэтому промолчал. Так же молча они добрались до машины и выехали
на шоссе.
— Туда, — показала Саша.
Она прекрасно поняла, что Олег сильно преувеличивает степень
ее близости с Вадимом Анисимовым, но решила его не разубеждать. Ей нравилась
его реакция.
Весь культурно-экономический центр Борисовки раскинулся
вокруг площади, на которой находилась конечная остановка местного автобуса.
Здесь было вполне пристойное кафе, несколько магазинов, аптека и целых два газетных
киоска.
— Ты иди посмотри, что там можно заказать, а я сбегаю
за сигаретами, — сказала Саша, выбираясь из машины.
В магазинчике, куда она зашла, было сумрачно и прохладно.
Дородная продавщица, облокотившись о прилавок животом, вполголоса обсуждала с
местными бабками какую-то животрепещущую тему. Разглядывая стеллажи, Саша не
сразу поняла, что ее заинтересовало в их разговоре, но внезапно прислушалась и
замерла на месте.
— Говорят, эту девку-то, с косой, которая ходила к
Прасковье, тоже убили. Давеча к Семенычу участковый приходил, он-то знает.
— Прасковья небось спужалась?
— Иди ты, спужается она. Ей уж, почитай, девяносто
второй год пошел. Она уже ничего не пужается.
Сплетницы захихикали. Саша подошла к ним сзади и кашлянула.
Бабки испуганно всполохнулись.
— Здравствуйте, — осторожно начала Саша. — Я
услышала, что вы про Прасковью говорите. Просто я как раз к ней приехала и
подумала, что вы мне подскажете, где она живет…
Старухи молча уставились на нее. Смотрела и продавщица.
— А чаво тебе у ней надо? — подозрительно спросила
самая говорливая бабка и склонила голову к плечу, как любопытная синица. На ней
был белый ситцевый платочек в мелкий горох и толстое коричневое платье, совсем
неподходящее, по меркам молодых теплокровных горожан, к летней погоде.
— Разговор один есть, — заговорщическим голосом
сказала Саша. — Приватный. То есть секретный.
Она напустила на себя важный вид и глядела на них со
значением.
— Заходи в деревню с левого краю, третий дом как раз
Прасковьин. Она небось таперича телевизер смотрит. «Псих-факт», что ли.
— «Пси-фактор», — усмехнулась Саша.
Встреча с девяностодвухлетней бабкой, интересующейся
паранормальными явлениями, слегка ее смущала. Но упускать такой шанс, конечно
же, было нельзя. Она купила целый мешок карамели, сушек и пряников, потом
прибавила к ним большую коробку ассорти «Русские узоры». Экипировавшись таким
образом, Саша отправилась в кафе.
Олег сидел за круглым кособоким столиком с металлической
окантовкой и что-то уплетал.
У него был жизнерадостный вид, и у Саши даже сердце разок
екнуло, до чего ей стало приятно, что это именно ее поджидает здесь такой
классный мужик. Олег был в светлых джинсах и черной футболке, волосы слегка
встрепаны. Весь так и лучится обаянием.
— Я заказал тебе салат и жареное мясо, — сообщил он,
когда Саша уселась напротив. — Не возражаешь? Слушай, у тебя такие глаза…
