— Шустрые… Но как же… без доспехов? Или я не рассмотрел? А кони? Или это выпустили таких, как мы? Посмотреть, где и что? Но все равно — как без коней?.. Мужчина без меча и коня — не мужчина…
— Пошли в сторону Штайнфурта, — определил я.
— Далековато, — ответил он. — Но как же без коней?
Я проговорил сдавленно:
— А вдруг они сейчас как раз берут разгон.
— А потом взлетят?
— Все может быть, — ответил я. — Эти демоны… из очень дальних стран. Очень.
— Каких у нас не знают?
— Да.
Последние темные фигуры исчезли, но мы продолжали всматриваться в корабль. Над нашими головами спросонья чирикнула противным тонким голосом птичка, мы подпрыгнули, хватаясь за оружие.
Сзади сказали успокаивающе:
— Это мы, мы!.. Бдим. Все в порядке, ваше величество!
Я перевел дыхание, медленно поднялся на ноги. Разведчики, держась на расстоянии, тем не менее смотрят отовсюду, только вне леса ни одного человека.
Тот, возле которого я присел, сказал виновато:
— Прямо даже не знаю… Как я просмотрел? Только что их не было, а потом вдруг сразу с полдюжины… Глаза мои уже что-то не те, а то и вовсе…
— Некогнитивно, — сказал я. — Честно говоря, я тоже не заметил, откуда появился вон тот, а кто, как не я, должен бдить и все замечать? Так что себя не кори, парень. Сэр Норберт кого попало наблюдать не пошлет.
— Там ворот и не было, — объяснил он. — Вот не было, клянусь! Я хорошо смотрел.
По едва слышному шороху я уловил, к нам со спины приблизились еще несколько человек.
— А как же, — начал мой разведчик.
Сзади кто-то сказал авторитетным шепотом:
— Колдовство. Только колдовство!
— Они же вон какую махину отгрохали, — сказал еще кто-то почтительным голосом. — Тоже колдовством, а как иначе? Так что двери в любом месте для них, что для сэра Киригенда хрюкнуть.
— Я кому-то щас хрюкну, — донесся из темноты угрожающий голос.
— Так не просто хрюкнуть, — сказал разведчик, защищаясь, — а доблестно и с достоинством в виде боевого клича! Чтоб никому уже больше не хрюкалось!.. И чтоб хрюк доблестнейшего сэра Киригенда снился ночью, превращая сон в кошмары!
— Умолкни, — сказал из темноты голос, но уже явно ближе, — а то сам тебя умолкну.
— Молчу-молчу, — торопливо сказал разведчик.
В их голосах звучало страшное облегчение, все за эти часы измучились, ожидая чего-то неимоверного, а тут все так просто. Выбежали какие-то человечки и шустро убежали в темноту.
— Продолжайте наблюдение, — велел я.
Я пошел к арбогастру, Бобик против обыкновения не прыгает, а смотрит очень внимательно и, как мне показалось, встревоженно.
Разведчики одни остались, но пятеро пошли за мной следом. Один произнес с подозрением:
— Ваше величество…
Я ответил через плечо с оттенком угрозы:
— Ну?
— Если вы задумали какую-то дурь, — сказал он. — то лучше не надо. Дури и у нас хватает. На всех.
— Еще и останется, — согласился другой.
Я покосился в его сторону. Немолодой ветеран, суровый и побывавший в боях, видно по шрамам, поседевший в сражениях, он из тех, кто и с королями говорит по праву старшего по возрасту и опыту.
— Самая большая дурь прибыла в Маркусе, — ответил я, — так что все, что мы ни наворотим, это не дурь вовсе. Они понеслись в Штайнфурт, верно?
Он кивнул, лицо оставалось настороженным.
— Да, направление прямо на Штайнфурт. Если как ворона летит.
— Кто знает, — ответил я, — нужны ли им дороги? Но пленных погонят по дороге, людям летать почему-то не дано.
Он сказал хмуро:
— Понял. Устроить засаду на обратном пути?
— Да, — ответил я. — Освободить пленных, перебить врага.
Кто-то за нашими спинами сказал за вздохом:
— Главное, освободить пленных. Это наша первейшая обязанность…
— Первейшая обязанность, — отрезал я, — освободить человечество! А если эти дураки, отказавшись выполнить приказ, поставили под угрозу всех людей на свете, то освобождать их в мои планы не входит. Разве что попутно!
Они замолчали, мой приказ последние недели кричали по всем площадям городов и по всем селам и деревням: прятаться в лесу, тем самым не только спасут свои жизни, но помогут победе над врагом, потому что тому придется задержаться здесь намного дольше.
Я поднялся в седло, Бобик сделал круг, ломая молодые деревца и пытаясь понять, в какую сторону помчимся среди ночи, это же так романтично и ужас как увлекательно — пугать спящих зверей и хватать их за шкирку, сонных и одурелых.
— Жестоко, — сказал разведчик невесело, — но сейчас, когда быть или не быть вообще людям на свете…
Он взглянул на меня с сочувствием в глубоко запавших глазах.
— Ваше величество?
— Ладно, — ответил я.
Издали донеслось недовольное конское фырканье, лошади не любят бегать ночью по лесу. Я разглядел небольшой отряд во главе с Альбрехтом. В легких доспехах, забрало опущено, но это для того, как понимаю, чтобы в темноте не выколоть глаза ветками.
Бобик бросился ему навстречу. Я сказал громко:
— Граф, а вас какие ангелы сюда занесли?
— Не те, — огрызнулся он, — что вас… От моих серой не пахнет. Мне седла не покидать?
Бобик напрыгивал и делал вид, что вот-вот стащит на землю, где граф с огромной радостью будет бросать ему далеко в лес бревнышко.
— Оставайтесь в седле, — сказал я с теплотой, — надо бы отправить вас взад, но ладно уж… Сколько с вами людей?
— Полсотни.
— Легкие?
— Другие бы не поспели, — ответил он.
— Хорошо, — сказал я. — тогда следуйте за нами. Со всем отрядом.
— А вы следуете…
— Мы следуем за Бобиком, — пояснил я.
— А-а-а, — сказал он, — как вы любите своего страшилу! Чтоб ему не было скучно, видите ли!.. Моих полсотни хватит?
— Смотря для чего, — ответил я. — Там на месте увидим. Слишком много непонятного, дорогой граф. У нас будет, так сказать, разведка боем. Одновременно с попыткой освободить пленных.
Он спросил быстро:
— Пленных? Где они?
— Если у пришельцев все пойдет, — ответил я, — как они и планируют, то через два-три часа их можно будет перехватить на обратной дороге к Маркусу. С пленными.
Он сказал очень серьезно:
— Ваше величество… Тогда нужно снять людей побольше?
