– Помоги мне!
Он потерялся в темноте. Или она потерялась.
– Будьте вы прокляты… – рычала Ро, продолжая вырываться.
– Я и так уже проклят, – раздался над ухом голос Лэмба. – Но я не позволю тебе вновь потеряться.
Он сжал Ро так крепко, что она не могла не то что двинуться, а даже вздохнуть.
Вот так все и кончилось.
Беда
«Каждая земля в этом мире рождает собственных плохих людей, но, к счастью, находятся другие плохие люди, которые убивают их ради общего блага».
Эмерсон Хью
Итог
Запах Бикона они почуяли гораздо раньше, чем увидели поселок. Аромат жареного мяса вдохновил голодную колонну, еле волочащую ноги через подлесок на склоне горы. Люди кинулись вперед, поскальзываясь, спотыкаясь и съезжая по рыхлому снегу, падали друг на друга. Предприимчивая торговка разложила полоски мяса на углях чуть выше лагеря. К ее глубокому разочарованию, наемники не собирались платить и, отмахнувшись от ее возражений, сглодали мясо до последнего хряща с таким успехом, как если бы здесь прошла стая саранчи. В ход пошли даже сырые куски, за которые они дрались, будто голодные волки. Один случайно схватился за раскаленную решетку и стонал теперь, стоя на коленях в снегу и «баюкая» ладонь с черными полосами, когда Темпл, съежившись от холода, прошагал мимо.
– Нет, что за люди… – пробормотала Шай. – Богаче Гермона, а продолжают воровать.
– Плохие поступки въедаются в плоть и кровь, – отозвался Темпл, стуча зубами.
Слухи о добыче, должно быть, добрались до Криза, ибо лагерь рос на глазах. Раскопали еще несколько курганов, построили новые лачуги, над крышами которых весело курился дымок. Лавочники устанавливали прилавки, а шлюхи расстилали тюфяки. Все толпились, стремясь предложить свои услуги счастливым победителям, а цены росли как на дрожжах, едва торговцы заметили количество золота и серебра, которым были обременены наемники.
Коска оставался единственным, кто ехал верхом, возглавляя процессию на облезлом одре.
– Приветствую! – порывшись в седельной сумке, он легким движением руки осыпал толпу дождем золотых монет. – Приветствую всех вас!
Тут же опрокинули прилавок, загрохотав горшками и котелками. Люди кинулись под копыта, собирая золото, словно голуби пшено. Тощий скрипач, невзирая на отсутствие половины струн, запиликал веселый наигрыш, скалясь беззубой улыбкой.
Под знакомой вывеской «Маджуд и Карнсбик. Металлообработка» с припиской внизу «Оружие и доспехи. Изготовление и починка» стоял сам Абрам Маджуд, а несколько наемников толпились у пускающей пар передвижной кузницы за его спиной.
– Ты нашел новый участок? – спросил Темпл.
– Маленький. Построишь еще один дом для меня?
– Может, чуть попозже, – Темпл пожал торговцу руку, с легкой тоской вспоминая те дни, когда честно трудился на наполовину честного заказчика.
Воспоминания с тоской – привилегия избранных. Поразительно, но лучшие мгновения жизни мы замечаем, только оглядываясь назад.
– Это те дети? – спросил Маджуд, присаживаясь на корточки перед Питом и Ро.
– Да, мы отыскали их, – ответила Шай, впрочем, без особого воодушевления.
– Я рад. – Маджуд протянул мальчику руку. – Наверное, ты – Пит.
– Да, – ответил тот, важно принимая рукопожатие.
– А ты – Ро?
Девочка нахмурилась и промолчала.
– Да, это она, – сказала Шай. – Или была ею.
– Я уверен, будет снова, – Маджуд хрустнул коленями. – Люди меняются.
– Ты уверен? – спросил Темпл.
– А разве передо мной стоит не лучшее доказательство моих слов? – Торговец положил ладонь ему на плечо.
Пока стряпчий размышлял – шутка это или комплимент, в уши ворвался привычный рев Коски:
– Темпл!
– Хозяин зовет, – сказала Шай.
Имело ли смысл это оспаривать? Виновато кивнув, Темпл потащился, как побитая собака, которой он, похоже, и был, прочь, к форту. Обошел наемника, который с измазанным жиром лицом рвал руками жареного цыпленка. Двое других боролись за флягу с пивом и случайно выронили пробку, а третий нырнул между ними, жадно подставляя рот под хлещущую струю. Послышался крик – это шлюха взгромоздилась на плечи троих мужиков, вся увешанная древним золотом, с диадемой, криво сидящей на голове, и визжала:
– Я – королева гребаного Союза! Я – гребаная королева гребаного Союза!
– Рад видеть вас живым и здоровым, – Суорбрек похлопал Темпла по руке с искренним участием.
– Жив – уже неплохо.
Вообще-то Темпл забыл, когда в последний раз чувствовал себя хорошо.
– Как там было?
– Боюсь, вы не сумели бы записать героическую историю, – глянул на него Темпл.
– Я уже оставил надежду найти хоть какую-то.
– Чем раньше надежду оставляешь, тем лучше… – пробормотал законник.
Старик собрал троих слегка пованивающих капитанов и заговорщицки шептался с ними в тени укрепленного фургона Наставника Пайка.
– Дорогие мои друзья, – сказал он, начиная со лжи, чтобы ложью и завершить речь. – Мы вскарабкались на шаткую вершину успеха. Но, как человек, который довольно часто достигал побед, скажу – забравшийся высоко в случае неудачи падает очень долго. Испытание удачей для дружбы труднее, чем испытание проигрышем. Нам нужно быть вдвое осторожнее с нашими людьми и втрое – с посторонними.
– Верно, – кивнул Брачио, постукивая зубами.
– Согласен! – осклабился Димбик, чей острый нос покраснел от мороза.
– Такова воля Божья, – пророкотал Джубаир, возводя глаза к небу.
– Когда такие три столпа поддерживают меня, я могу быть спокоен! Первым делом нам нужно собрать всю добычу. Если она останется на руках у парней, то эти падальщики обчистят их еще до рассвета.
Парни горланили, радостно приветствуя появления торговца с бочонком вина. Щедро усеивая снег красными пятнами, кружки расходились по цене, десятикратно превышающей стоимость самого бочонка.
– К тому времени они умудрятся еще и в долги залезть, – заметил Димбик, приглаживая торчащую над ухом прядь волос наслюнявленным пальцем.
– Я предлагаю незамедлительно собрать все ценности. Они должны быть пересчитаны в нашем присутствии сержантом Балагуром и переписаны стряпчим Темплом. После чего будут храниться в фургоне под тройной охраной. – Коска стукнул кулаком по крепким доскам, из которых был сделан фургон, чтобы подтвердить здравомыслие своего предложения. – Димбик отберет для охраны самых преданных нам людей.
– Люди не станут охотно сдавать добычу, – сказал Брачио, наблюдая за одним из наемников, который крутил вокруг головы золотую цепь с самоцветами.
