Но Народ без борьбы не сдастся. Вот Локвей и сидел рядом с женой и сыном под сияющими звездами и мечтал о лучшем будущем, которое никогда не наступит.
Гнев Божий
– Не нравится мне эта туча! – крикнул Лиф, откидывая волосы с лица, но ветер немедленно вернул их обратно.
– Если в Аду могут быть облака, – пробормотал Темпл, – то они именно так и выглядят.
Туча на горизонте нарастала, как грязно-серая гора, как темная клокочущая башня, подпирающая небеса, которая превратила солнце в неясное пятно и окрашивала всю округу в мрачные и угрожающие цвета. И всякий раз, когда Темпл оглядывался, она приближалась. Вся бескрайняя и открытая, как на ладони, Дальняя Страна погружалась в тень, и похоже, ураган пройдет как раз над их головами. Может быть, Темпл притягивает к себе опасности?
– Давай зажжем костры и бегом к фургонам! – воскликнул он, как будто доски и парусина смогли бы защитить от ярости небес.
Ветер не помогал решению поставленной задачи. И морось, начавшаяся мгновением позже, не способствовала. Да и обрушившийся ливень, налетевший сразу со всех сторон, промочивший поношенную куртку Темпла, как будто одежды и не было вовсе. Ругаясь, он сгорбился над грудой коровьих лепешек, которые расползались в мокрых руках, принимая изначальное, весьма пахучее состояние, пока Темпл тыкал в них тлеющими остатками факела.
– Прекрасное развлечение – поджигать размокшее дерьмо, правда? – кричал Лиф.
– Была у меня работенка и получше! – ответил Темпл, который раньше полагал, что прежние занятия весьма отвратные, но сейчас начал сомневаться.
Застучали копыта, и Шай спрыгнула с седла, прижимая шляпу к голове. Она приблизилась, перекрикивая ветер, но Темпл на миг отвлекся на ее рубашку, влажную и плотно облепившую тело, с расстегнутой верхней пуговицей. Ворот открывал загорелый треугольник у горла и дальше кожу светлее, острые очертания ключиц, а еще ниже…
– Я спросила – где стадо? – проревела она прямо ему в лицо.
– Э-э… – Темпл ткнул большим пальцем через плечо. – Где-то в миле позади!
– Гроза их пугает! – Лиф щурился от ветра, а может, злился на Темпла, трудно сказать наверняка.
– Бакхорм боится, что они разбегутся. Он отправил нас, чтобы зажечь огни вокруг лагеря, – Темпл указал на дугу из девяти или десяти костров, которые им удалось зажечь до ливня. – Он думает, это отпугнет стадо, если они запаникуют! – Хотя в настоящее время плоды их усилий, казалось, не в силах отпугнуть и кучку ягнят. Ветер дул что есть силы, неся клубы дыма по равнине, заставляя длинную траву метаться, рисуя пляшущими колосками волны и спирали. – А где Свит?
– Ни слуху ни духу! Мы еще поговорим с ним начистоту. – Шай схватила Темпла за мокрую куртку. – Все равно вы больше ничего не зажжете! Возвращаемся к фургонам!
Втроем они пробивались через пелену дождя, хлещущего струями наотмашь, жалящего, сбивающего с ног. Шай тащила за уздечку упирающуюся лошадь. Кромешный мрак окутал равнины, не позволяя им разглядеть повозки до тех пор, пока не уперлись в них носом. Люди отчаянно понукали волов, пытались спутать обезумевших от ужаса коней, привязывали мелкую скотину или боролись с собственными плащами или накидками, которые под порывами ветра превратились в серьезных противников.
Посреди сумятицы, выпучив глаза от усердия, застыл Ашджид, воздев жилистые руки к проливающимся небесам. Дурачок из Братства стоял перед ним на коленях. Вместе они напоминали изваяние из жития какого-нибудь Пророка.
– Вам не защититься от гнева небес! – кричал Ашджид, указывая вверх пальцем. – От Бога не скроешься никуда! Бог все видит!
Темплу всегда казалось, что самый опасный священник тот, кто искренне верит.
– Ты обращал внимание, – спросил он, – что Бог усердно наблюдает за нами, но когда дело доходит до помощи, проявляет ужасную нерасторопность?
– У нас есть заботы поважнее, чем этот болван со своим придурком, – дернула его Шай. – Надо сдвинуть фургоны – если стадо пробежит здесь, страшно представить, что будет!
Теперь дождь лил сплошной стеной, Темпл промок так, будто его окунули с головой в воду. Если подумать, то в первый раз за несколько недель. На глаза попалась Корлин – сцепившая зубы, с волосами, прилизанными вокруг черепа, она сражалась с веревками, пытаясь закрепить хлопающую парусину. Рядом с ней Лэмб с натугой уперся плечом в борт фургона, как будто мог сдвинуть его в одиночку. А может, и мог… Когда парочка взъерошенных сулджиков присоединились к северянину, повозка покатилась. Лулайн Бакхорм подсаживала детей в фургон, и Темпл поспешил ей на помощь, сбрасывая с глаз липнущие волосы.
– Покайтесь! – ревел Ашджид. – Это не гроза! Это – гнев Божий!
Савиан дернул его за драную мантию.
– Это – гроза. Будешь болтать, я покажу тебе, что такое гнев Божий!
И толчком повалил старика.
– Нам надо… – рот Шай продолжал шевелиться, но ветер унес слова. Она поволокла Темпла, и он, шатаясь, сделал несколько шагов, которые показались ему милями. День стал черным, словно ночь, струйки сбегали по щекам. Он дрожал от холода и страха. Руки безвольно болтались. Он развернулся и внезапно потерял направление, ощущая нарастающую панику.
Куда делись фургоны? Где Шай?
Поблизости догорал один из костров, ветер уносил в темноту красные искры, Темпл побрел к нему. Ветер дунул так, будто за спиной захлопнулась дверь, толкнул и вцепился в него, как пьянчуга в собутыльника, а потом, словно ловкий борец, повалил Темпла, дунув с другой стороны. Он беспомощно барахтался в траве. В ушах эхом отдавались безумные вопли Ашджида, который просил Бога поразить неверующих.
Звучало пугающе. Ведь нельзя просто захотеть и уверовать…
Он полз на четвереньках, опасаясь выпрямиться, ведь – кто знает? – возможно, он вознесся на небо и теперь уносился в неизвестную даль, а его кости остались белеть на землях, где не ступала нога человека. Разорвавшая темноту вспышка высветила застывшие на лету капли и струи дождя, фургоны, озаренные белым сиянием, застывших в различных позах людей, будто в безумной игре… А потом снова все скрыл секущий ливнем мрак.
Уже мгновение спустя ревел и грохотал гром, заставляя подкоситься колени Темпла, который ощутил дрожь самой земли. Но хотя гром и закончился, барабанная дробь становилась громче и громче. И теперь уж в самом деле сотрясалась земля. Темпл догадался, что виной тому не гром, а копыта. Сотни копыт ударяли в землю, это скакали коровы, обезумевшие от грозы. Несколько тысяч фунтов говядины мчались туда, где он беспомощно стоял на коленях. Еще молния, и он уже увидел их – окруженные дьявольской тьмой, они покачивались вверх-вниз, как будто один зверь, многорогий и разъяренный, приближающийся по бурлящей потоками равнине.
– О, Боже… – прошептал он, уверенный, что наконец-то ледяные липкие ладони смерти сомкнулись вокруг него. – О, Боже…
