– Сто две марки, – сказал Темпл, переворачиваясь.
Он уже бодрствовал. Последнее время он научился просыпаться с рассветом, готовый открыть глаза в любой миг.
– Верно. Вставай. Тебя хотят.
– Да, я всегда производил впечатление на женщин. Это – кара…
– Несомненно. Для них.
Темпл вздохнул и начал сворачивать одеяло. Тело слегка побаливало, но это мелочи. От работы он стал жестким. Места, которые долго были мягкими, затвердели. Пришлось утянуть ремень на несколько дырочек. Ну, не то чтобы дырочек, но он дважды передвинул гнутый гвоздь, служивший застежкой на той старой подпруге, которую ему выдали вместо ремня.
– Только не говори мне, что я опять гоню коров.
– Нет. Как только ты порадуешь Братство утренней молитвой, возьмешь у Лэмба коня. Сегодня ты едешь на охоту со мной и Свитом.
– Ты каждое утро намерена глумиться надо мной? – спросил он, натягивая сапоги. – Почему ты стала такой?
Она стояла, уперев кулаки в бока, и смотрела на него.
– Свит нашел небольшой лесок во-он там и думает, там найдется дичь. Но если тебе больше нравится со стадом, то оно в твоем распоряжении. Думала, ты способен оценить смену занятий, но ты выбрал, что выбрал… – Она развернулась, намереваясь уйти.
– Погоди! Ты серьезно? – Темпл попытался бежать за ней и натягивать второй сапог одновременно.
– Разве я могу играть твоими чувствами?
– Я еду на охоту?
Суфин сотню раз приглашал его поохотиться вместе, но всякий раз Темпл отвечал, что не представляет более скучного занятия. Но после нескольких недель в тучах пыли он был готов мчаться на зов через всю равнину, хохоча, даже если бы ему предложили поучаствовать дичью.
– Успокойся. Мы не совсем сбрендили, чтобы давать тебе лук. Я и Свит будем стрелять. Кричащая Скала вспугивает добычу. Ты с Лифом свежуешь туши и грузишь на повозку. Хорошо было бы захватить немного дров для костра, не воняющего дерьмом.
– Свежевание, разделка туш и костер без запаха дерьма! Слушаюсь, моя королева!
Темпл вспомнил те несколько месяцев, которые провел в Дагоске, помогая мяснику. Вонь, мухи, изматывающий труд и ужасный шум. Похоже на Ад. Поэтому он рухнул на колени, схватил Шай за руку и поцеловал ее в знак благодарности.
– Перестань кривляться, неудобно, – она вырвалась. Еще не рассвело, но Темплу почудилась улыбка в ее голосе. Шай протянула ему свой нож в ножнах. – Держи, понадобится.
– У меня свой нож! Большой нож! Я еду на охоту! – Продолжая оставаться на коленях, он протянул руки к небу.
Один из кузенов Джентили, ковыляя мимо по малой нужде, покачал головой:
– Да кого это колышет?
Когда рассвет вступил в свои права и колеса фургонов завертелись, пятеро охотников ехали прочь по пожухлой траве. Лиф управлял повозкой, в которую собирались грузить мясо. Темпл пытался убедить лошадь Лэмба, что они друзья. Наконец они достигли того, что здесь называли лощиной, но в любом другом месте Земного Круга сочли бы канавой. Здесь торчали задрипанные деревья, корявые и обожженные солнцем. Свит, откинувшись в седле, внимательно изучал этот малопригодный для жизни лес. Один Бог знает, зачем.
– Выглядит недурно, да? – спросил Кричащую Скалу.
– Ха! – Духолюдка стукнула пятками серого пожилого коня, и они двинулись вниз по склону.
Тощие олени, выбегавшие из зарослей под болты Свита и стрелы Шай, выглядели совсем не так, как упитанные телята, качавшиеся на крюках в зловонных складах Дагоски, но навыки вернулись довольно быстро. Вскоре Темпл делал несколько разрезов ножом, а потом сдирал шкуру единым куском, пока Лиф придерживал туши за передние копыта. Стряпчий даже возгордился, что умеет быстро извлекать внутренности из парящих на утренней прохладе брюшин. Он и Лифа научил этой уловке, и скоро они – руки в крови по локоть – смеялись и бросали друг в друга кишками, как мальчишки.
Весьма скоро у них оказалось пять оленьих туш, мелких и жестких, растянутых в задней части фургона, куча потрохов и красно-коричневые шкуры, напоминавшие одежду пловцов, сброшенную перед купанием.
Темпл вытер об одну из них ножи и мотнул головой:
– Я, пожалуй, гляну, чем заняты эти двое.
– Иди, последнего я сам разделаю, – улыбнулся Лиф, глядя, как Темпл взбирается на лэмбового коня. – И спасибо за науку!
– Наставничество – одно из самых достойных занятий. Так всякий раз говорил мне Хаддиш Кадия.
– А кто он?
Темпл задумался.
– Благородный покойник, отдавший свою жизнь за меня.
– Похоже на дерьмовую сделку, – сказал Лиф.
– Даже мне так кажется, – фыркнул Темпл. – Я вернусь еще до того, как ты закончишь.
Он поскакал через долину, а потом вдоль опушки, наслаждаясь резвой лошадкой и радуясь, что наконец-то наладил отношения с мальчишкой. Не далее как в сотне шагов впереди сидели верхом Шай и Свит.
– Не можете убивать быстрее, бездельники? – прикрикнул он на них.
– А вы уже закончили с предыдущими? – удивилась Шай.
– Они освежеваны, выпотрошены и просятся в котел.
– Будь я проклят! – проворчал Свит, упирая приклад арбалета, инкрустированный слоновой костью, в бедро. – Полагаю, кому-то сведущему нужно проверить работу законника. Вдруг он освежевал Лифа по ошибке?
Шай развернула коня, и они поскакали обратно, к повозке.
– Неплохо, – кивнула она с одобрением, едва ли не впервые за время знакомства, и Темпл вдруг понял, что ему это понравилось. – Мне кажется, из тебя все-таки получится обитатель равнин.
– Может быть. А может, я сделаю из вас хнычущих горожан.
– Для этого надо иметь закалку покрепче, чем у тебя сейчас.
– Да уж, с закалкой я как раз подкачал.
– Ну, не знаю, – она искоса глянула на него, оценивающе приподняв бровь. – Мне начинает казаться, что под всем этим тряпьем может прятаться металл.
– Наверное, олово, – Темпл стукнул кулаком себя в грудь.
– Да уж, меч не выйдет, но может получиться вполне приличное ведро.
– Или ванна.
– Черт побери, ванна, – она мечтательно прикрыла глаза.
– Или крыша.
– Черт побери, крыша… – они взобрались на холм и смотрели вниз на перелесок. – А ты помнишь, что такое кры…
Прямо перед ними стоял фургон, рядом – куча шкур, а у нее лежал Лиф. Темпл узнал его только по сапогам, поскольку все остальное заслоняли две коленопреклоненные фигуры.
Сперва он подумал, что парень, наверное, упал, а эти двое помогают ему встать. Но один из незнакомцев развернулся лицом. Одежда его состояла из дюжины криво сшитых кусков шкур, а в руке был окровавленный нож. Он издал неразборчивый крик, тонкий и пронзительный, словно воющий на луну волк. Во рту его затрепетал кончик языка. Подняв снаряженный лук, духолюд кинулся к ним.
