Еще мгновение понадобилось, чтобы мысленно увязать мир, который он покинул, с тем миром, где он жил сейчас. И осознание случившегося ошеломило его сильнее, чем ведро ледяной воды, опрокинутое на голову мирно спящего человека.
– Берми? – выдохнул он.
– Твой друг? – спросил Лэмб.
– Да, мы знакомы, – удалось прошептать Темплу.
Трясущимися руками он придвинул лестницу, с трудом сопротивляясь кроличьему порыву – бежать и прятаться. Но куда? Ему повезло выжить, когда он покинул Роту Щедрой Руки, но в следующий раз провидение может и не сработать. Поэтому к Берми он подходил мелкими шажками, теребя подол рубахи, как ребенок, понимающий, что его ожидает порка, и знающий, что он ее заслужил.
– Ты в порядке? – поинтересовался стириец. – Выглядишь, будто приболел.
– Коска с тобой? – Темпл едва мог шевелить языком, поскольку чувствовал подступающую тошноту. Возможно, Бог и наградил его золотыми руками, но уравновесил подарок слабым животом.
– Счастлив заметить, – Берми улыбался до ушей, – что со мной нет ни его, ни кого-то еще из этих ублюдков. Хочется верить, что он все еще носится по Ближней Стране, вешает лапшу на уши своему проклятому биографу и ищет древнее золото, которое никогда не найдет. Если только не сдался и не вернулся в Старикленд, чтобы напиться вусмерть.
– Слава Богу! – От глубочайшего облегчения Темпл даже глаза закрыл.
Он схватился рукой за плечо стирийца и согнулся вдвое, ощущая головокружение.
– Ты уверен, что все хорошо?
– Да-да! – Темпл крепко обнял Берми двумя руками. – Просто замечательно! – Какой восторг! Вновь можно дышать свободно! Он громко чмокнул старого знакомца в бородатую щеку. – А что, черт побери, тебя принесло в эту задницу мира?!
– Это ты проложил дорожку. После того города… Как он там назывался?
– Эверсток.
– Да, там гордиться нечем было… – Берми виновато потупился. – Просто убийство, и больше ничего… А потом Коска отправил меня по твоему следу.
– Да?
– Сказал, что ты самый полезный человек во всей гребаной Роте. Ну, после него, само собой. Через пару дней я наткнулся на Братство, которое ехало на запад искать золото. И половина из них были из Пуранти – моего родного города, представляешь! Будто Божий промысел какой-то!
– Похоже на то.
– И я плюнул на Роту Гребаного Пальца и уехал восвояси.
– Ты бросил Коску… – Очередное спасение из лап смерти пьянило Темпла. – Оставил его далеко-далеко…
– А ты теперь плотник?
– Это дает мне возможность расплатиться с долгами.
– Наплюй на свои долги, приятель! Мы едем в холмы. Там у нас участок на реке Буроструйной. Там люди тягают самородки прямо из грязи! – Он хлопнул Темпла по плечу. – Тебе надо идти с нами! Хорошему плотнику всегда найдется работа! У нас есть место, но придется попотеть!
Темпл сглотнул комок в горле. Как часто, волочась в пыли позади стада Бакхорма или снося язвительные насмешки Шай, он мечтал о подобном предложении. Снова перд ним разворачивался легкий путь.
– А когда вы отправляетесь?
– Дней через пять. Может, через шесть.
– Что брать с собой?
– Одежду и хорошую лопату. Все остальное у нас есть.
Поискав насмешку на лице Берми и не обнаружив ее, Темпл решил, что, наверное, это божественное благословение.
– Обычно самые лучшие решения те, которые просты?
– Ты всегда любил усложнять, – рассмеялся Берми.
– Тут новые рубежи, дружище, земля неограниченных возможностей! Тебя что-нибудь держит здесь?
– Думаю, нет. – Темпл оглянулся на Лэмба, чьи очертания выделялись черной тенью на фоне недостроенного дома Маджуда. – Только долги.
Вчерашние новости
– Я ищу пару детей.
Пустые лица.
– Их зовут Пит и Ро.
Печально покачивающиеся головы.
– Им десять и шесть лет… Ой, нет, семь. Уже должно быть семь.
Бормотание с нотками сочувствия.
– Их украл человек по имени Грега Кантлисс.
Испуганные глаза, и захлопнутая дверь.
Шай не могла не признать, что устала. Она почти стоптала сапоги, прохаживаясь вверх-вниз по главной улице, которая разрасталась и разветвлялась все сильнее и сильнее с каждым днем – прибывающий с равнин народ разбивал где придется палатки или просто бросал фургоны гнить вдоль дороги. Ее плечи ныли от постоянных ушибов в толчее, ноги болели от подъемов по крутым склонам долины для бесед с обитателями лачуг, карабкавшихся по ним. Ее голос охрип от одних и тех же вопросов в игорных домах, курильнях дури, забегаловках для пьянчуг, которые она уже перестала различать. Во многих заведениях ее отказывались впускать. Говорили, мол, отпугивает посетителей. Вполне возможно. Наверное, только Лэмб мог сидеть и ждать, пока Кантлисс сам к нему придет, но Шай никогда не отличалась долготерпением. Это все твоя духолюдская кровь, сказала бы мать. Но она тоже не могла похвастаться терпеливостью.
– Слушай! Ты же Шай Соут?
– Как дела, Хеджес? – спросила она, хотя заранее знала ответ. Он никогда не выглядел успешным человеком, но в пути хотя бы светился надеждой. Все это утекло, оставив после себя лишь серость и рванье. Криз – не то местечко, которое отвечает вашим надеждам. Насколько она поняла, здесь мало что могло расцвести. – Думаю, ты работу ищешь?
– Ничего не могу найти… Кому нужен человек с искалеченной ногой? Никогда бы не подумала, что я вел отряд в атаку при Осрунге? – Да, она бы никогда не подумала, но он уже не раз рассказывал. – А ты все еще ищешь детишек?
– Буду искать, пока не найду. Ты ничего не слышал?
– Ты – первый человек, от которого я услышал больше пяти слов за эту неделю. Не подумала бы, что я мог командовать атакой? Не подумала бы… – Они стояли друг напротив друга, испытывая неловкость, поскольку каждый понимал, что сейчас будет. Так и вышло. – Можешь ссудить мне пару монет?
– Да, есть немного…
Она порылась в кармане и вручила Хеджесу несколько монет, которые получила час назад от Темпла в счет долга, а потом торопливо зашагала прочь. Стоять близко к неудачнику – плохая примета. Можно подцепить невезение.
– А ты не хочешь сказать мне, что пора бросить пить? – крикнул он вслед.
– Я не проповедник. Каждый волен выбирать себе способ самоубийства.
– Так и есть. А ты не такая и плохая, Шай Соут! Ты хорошая!
– Вот на этом и разойдемся, – пробормотала она, покидая Хеджеса, который уже ковылял к ближайшему питейному заведению, благо в Кризе даже увечному не приходилось для этого сильно трудиться.
