— Думаешь, мало желающих на твое место? — вспомнив про тех, кто эту кашу и заварил, спросила я. Если горстка крылатых сумела отыскать этот город под водой, если они так жаждут вновь поднять его в небеса, пусть сами и жертвуют собой. Какое они имеют право возлагать на алтарь своих желаний чужую жизнь?
— Дело не в желаниях, а в возможностях. А таковые есть лишь у двоих. Я или Валь — вот и весь выбор. И уж поверь, мне уйти проще.
Это оспорить я не могла. В отличие от Валя, привязанного к Тейризу не только обязательствами перед своей молодой семьей, но и королевством, Нил располагал собой.
— Почему только вы? — устало спросила я, пытаясь понять, нащупать хоть какой-нибудь выход. Медея бы не стала настаивать на этой миссии для меня, если бы этого выхода не было, верно?
— Особенность дара в том, что только мужчины нашей семьи наследуют способность общаться с миром.
Ложь. Если бы главным критерием был пол, Медея никогда бы не снизошла до меня. А значит, надо просто открыть ему глаза. Убедить.
— С чего ты взял, что это так? — негромко поинтересовалась я. В этот момент почему-то вспомнился Милион — испуганный, уверенный, что совершенно не контролирует свой дар. — Кто вам вообще дал право делить способности по половому признаку? — с горечью произнесла я. Впрочем, если честно, я не была уверена, что эти слова — мои. Слишком много всего оказалось намешано внутри, быть эльфийским медиумом — это еще то удовольствие. — Что ты, что магистр — кто вам это сказал?
— Ты не понимаешь, Крис. В случае Мила все просто — лишь дарующие жизнь имеют право ее отнимать безнаказанно. Только женщины на самом деле знают ее истинную ценность. Природа мудра, она не принимает ненужных решений.
— Бред. В случае с детьми — согласна, в юности девочки мягче, эмоциональнее. Но даже в таком случае твое утверждение спорно, многое упирается в воспитание, в царящую вокруг атмосферу. Для взрослых же все эти разграничения и вовсе не имеют смысла.
— Но это реальность. Так есть. Это видение нашего мира!
— Значит, оно неверно!
— Не тебе судить.
— А кому?!
Вот теперь я завелась окончательно. Как объяснить тому, кто не желает слушать, что все не так, как ему видится? Что этот город принял меня в первую ночь, а его до сих пор остерегается? Как показать реальность такой, какой ее вижу я? Почему для него, запутавшегося и потерявшегося, ничего не стоит впустить меня в свой мир, а я, обладая такой силой, теряюсь? Почему меня наполняет лишь бессильный гнев, а не чувство сродства с окружающим пространством?
Бездна! Я ведь всего лишь хочу, чтобы этот слепец узрел наконец этот мир не через призму своего надуманного проклятия. Хотя бы раз. Хоть разочек…
— Уверена?
Медея. Она все-таки пришла. Появилась за моей спиной, легко коснулась плеч, склонилась над самым ухом. И шепнула — тихо-тихо, словно надеясь, что я не услышу.
И зачем только явилась? Поглумиться?
— Нет. Засвидетельствовать новую сделку. Если хочешь.
Цена?
— Ты знаешь.
Я горько усмехнулась. Так вот ради чего все это было! А я-то еще думала, чем заслужила столь высокое внимание… Забавно! До слез смешно!
— Прекрати истерику! — одернула она меня, словно по щеке ладонью хлестнула.
Я недоверчиво коснулась лица. Нил, заметив этот жест, недоуменно нахмурился. Он все еще ее не видел. Медея же золотым туманом вилась вокруг него, нежно и трепетно касаясь то волос, то лица, изредка ее пальцы касались его груди. Сейчас я не видела алой нити, что, по словам самого альва, привязывают крылатых раз и навсегда к предназначенному им человеку. Но я знала, что она там есть. Тонкая, готовая в любой миг порваться.
— Твое решение? — Оторвав взгляд от своего любимого ребенка, она посмотрела на меня.
Я тяжело вздохнула. Нил, услышав это, вопросительно чуть приподнял брови.
Как будто у меня был выбор.
— Раз ты настолько упрям, у меня просто нет иного выбора. Я покажу тебе свой мир, — решительно произнесла я и начала напевать когда-то услышанную от Медеи песню. В тот далекий миг я действительно была счастлива. Она подарила мне его — и этот мотив-откровение. Ведь все так просто, когда… — От сердца к сердцу — тонкие нити. От сердца к сердцу — алая прядь…
Что ж, покажем одному великовозрастному дурню, что он рановато себя хоронит. Тем более так забавно наблюдать за божеством в тот миг, когда оно осознает ошибочность своих суждений. Это прекрасно, когда глаза, не видевшие прежде красок мира, наконец удивленно распахиваются…
Наверно, это того стоит. Да, точно, это стоит целого мира.
Глава 15
ДОМ
Возвращаться в сознание мне не хотелось. Совсем. Я слишком хорошо помнила все последние события.
Внутри было пусто. И как-то глухо. А еще болезненно-тоскливо.
Обидно, знаете ли, в конце концов осознать, что тебя использовали. Да, это сделала сама Медея, но от факта божественности этой энергетической сущности легче не становится.
Меня использовали. Зазвали, заманили…
Впрочем, с самого начала к этому все и шло. С самой первой моей встречи с Нилом — и до последнего дня. И ведь не могу сказать, что меня не предупреждали! И Нил и Медея… Но я была бы не я, если бы прислушалась к ним. Так почему сейчас так муторно? Сама же и виновата.
Попыталась горестно вздохнуть — надо же постепенно возвращаться в мир живых, — не вышло… Что-то тяжелое лежало на моей груди, мешая сделать вдох полной грудью. От этой невозможности надышаться вдоволь уже неприятно тянуло внутри.
И как только раньше не заметила!
Приоткрыв один глаз, я возмущенно уставилась на сопящего поверх моего одеяла кролика. Это кто же такой умный на меня эту тяжелую скотину положил?
— Слезь с меня, чучело рыжее! — спихивая с груди свое персональное наказание, проворчала я. Но оказывается, Бубль уже вышел из своей бессрочной спячки, по крайней мере, завопил он как бодрствующий:
— Эй! Что ты делаешь?
— Ты тяжелый! — пояснила я, с некоторым удивлением рассматривая своего ушастого приятеля. Видеть его рядом было странно. Фамильяры существуют за счет осколков силы мага. А у меня оной быть больше не должно вроде бы… Но тогда как?
Я снова прислушалась к себе. На месте яркого огненного дара, коим я всегда гордилась — ведь он так походил на способности моей ба! — зияла пустота. Сомнений не было: Медея забрала все, что когда-то подарила.
Бубль, заметив мой пристальный взгляд, буркнул:
— Я невкусный.
— Чего? — не поняла я.
— Ты смотришь на меня с явным гастрономическим интересом. Напоминаю, я декоративный зверь, не мясной. Одни жилы — честное слово.
