— Да, у аппарата.
— Рябчик, тебе конец, — сказала я громко и вошла в сарай. — Муса и антиквар сдали тебя, опознала и девушка на почте. С минуты на минуту здесь будет милиция. — Моя речь была призвана спровоцировать Дмитрия на агрессивные действия, которые бы его окончательно изобличили. Однако получилось совсем не так, как я рассчитывала.
Диакон остался стоять с сотовым в руке. В глазах удивление. Он будто не понимал, о чем разговор. Отвлекшись на него, я едва не погибла. Стоявший ко мне спиной Иван неожиданно стремительно развернулся и ударил в меня вилами, целясь в грудь. В последний момент я уловила угрожающее движение и чудом схватилась за длинные острия.
Оскалив зубы, с ревом Иван надавил на вилы всей массой. Я попятилась, споткнулась о выпирающую из пола доску и упала на спину, удерживая смертоносный частокол блестящих, остро заточенных стержней в нескольких сантиметрах от горла. Попыталась ударить Ивана ногой в пах, но не дотянулась.
В следующее мгновение он усилил нажим. Острия укололи кожу. Я напряглась изо всех сил, готовясь провести прием, и тут неожиданно на помощь пришел Дмитрий.
— Иван, ты чего творишь?! — заорал он не своим голосом, подскочил, протянул руки к длинному черенку вил, но, получив профессиональный удар ногой под дых, отлетел в сторону, на пол, хрипя и кашляя. Взбесившийся Иван выдернул у меня из рук острия, повернулся и метнул вилы в диакона. Я мгновенно очутилась на ногах, бросилась на Ивана, только тот ловко ушел от удара, а в следующий момент завладел другими вилами, двузубыми, напоминающими ухват.
Я увернулась от разящего удара, блокировала черенок и вырвала вилы из рук противника. Гигантским прыжком Иван достиг двери. Выскочил на двор и побежал к воротам. Я мельком взглянула на диакона. Он стонал, сидя на полу. Вилы, пронзив его бедро, пригвоздили к полу. Из ран обильно текла кровь. Дмитрий старался зажать раны руками, однако получалось плохо.
— Не вытаскивай их, не шевелись, — крикнула я ему и бросилась к двери. Вилы, которые я держала в руках, полетели в спину Ивану. Он, как я теперь осознала, был не тем, за кого себя выдавал. Противник будто обладал шестым чувством. Круто вильнув, он побежал к дверям в храм. Александр у велосипеда, разинув рот, наблюдал нашу погоню, не соображая, что происходит.
Под аккомпанемент истошного женского крика Иван вбежал в церковь. Я за ним. Перед глазами замелькал полутемный коридор. Я выхватила револьвер и крикнула:
— Стой, гад! Стреляю! — и щелкнула взводимым курком.
Не придумав ничего лучшего, Иван шарахнулся в проход на колокольню. В гулкой тишине послышался его гулкий топот по лестнице наверх. Оружия у него не было, иначе бы он им уже воспользовался, поэтому я не тормозя влетела на лестницу.
В конце лестницы настигаемый Иван присел, выхватил из ножен на ноге финку и прыгнул на меня сверху. Парируя удар, я отклонилась и не устояла на ногах. Вес противника был слишком велик. Вместе мы свалились в пролет с двенадцатиметровой высоты. Завопив, Иван выпустил финку. Я отпустила его и схватилась за веревочный блок, которым поднимали вчера мешки с цементом на крышу.
Иван ухитрился ухватиться за веревку ниже. Меня потащило вверх, а противника из-за более тяжелого веса вниз. От перегруза крепление ролика блока сорвалось, и мы оба вновь полетели вниз. Иван рухнул спиной на каменный пол и потерял сознание. Я же, изловчившись, ухватилась за лестницу, повисла, а затем рывком подтянулась на ступени. После таких акробатических упражнений неплохо бы и отдышаться. Я подавила в себе это желание.
Бандит мог в любую секунду очнуться, потом бегай за ним по всей церкви. Вдруг он оружие где припрятал. В дополнение еще мой револьвер, выпавший из рук во время драки, валялся у подножия лестницы.
Поднявшись, я спустилась вниз, взяла револьвер и, целясь из него в Ивана, проверила у него пульс на шейной артерии. Жив. Перевернула его на живот, завернула руки за спину, связала их выдернутым из штанов преступника ремнем, а штаны спустила до щиколоток. В таком виде он будет не так прыток, как раньше.
В проход на колокольню вбежали запыхавшиеся отец Василий, настоятель и псаломщик Игорь. Из-за их спин робко выглядывала повариха.
— Господи помилуй, что у вас здесь происходит, Евгения! — сразу заголосил отец настоятель, хватаясь за голову. — Пошто вы связали бедного Ивана и почему штаны, штаны у него спущены? Да вы его убили до смерти!
— Нет, он жив. Но не такой он уж и бедный, и не такой он уж и Иван, — сказала я, гордо расправляя плечи. — Этот человек только что хотел меня убить. Он едва не отправил в лучший мир Дмитрия. Воткнул вилы ему в бедро. Диакон, раненный, лежит там на сеновале. Не стойте столбами! Вызовите «Скорую» и милицию.
Вознося молитвы и крестясь, все ринулись на помощь диакону. Я, ухватив за руку, остановила отца Василия:
— Что с этим-то делать? Я думаю, его надо отнести в какую-нибудь комнату и допросить.
Отец Василий растерянно посмотрел на распластавшегося у его ног Ивана.
— В трапезную можно его отнести.
— Отличная идея, — похвалила я, — берите за ноги. — И сама схватила Ивана за подмышки.
— Бросьте, Евгения, я сам. — Отец Василий отнял у меня Ивана и, как пушинку, воздел его на плечо. — Пойдемте.
Мы вышли в коридор. Там бандит стал приходить в себя. Застонал, задергался на плече у священника, поднял лицо и, увидев меня, оскалился:
— Суки, куда вы меня тащите? Вы еще пожалеете, что со мной связались! Ты, проститутка поповская, в особенности.
Я закатила ему звонкую оплеуху так, что рассекла ударом нижнюю губу. Отец Василий с сердитым видом обернулся, собираясь сказать мне что-то, как всегда, о вреде насилия, но не учел Ивана на своем плече, и при повороте голова бандита смачно впечаталась в стену.
— Отец Василий, зачем вы его так? — с притворной жалостью воскликнула я. — Я же предлагала просто допросить, а вы его головой!
— Так случайно вышло, я не хотел, — смутившись, забормотал отец Василий и легонько встряхнул плененного на плече. — Ваня, ты жив?
— Васька, пидор, чтоб ты сдох, — отозвался Иван со стоном.
— Угомонись, бесовское отродье, — посоветовала я бандиту, показав метательное лезвие из пояса.
— Угомонитесь оба, дети мои, — вздохнул отец Василий.
Мы прошли в трапезную. Я указала отцу Василию прочный стул, сделанный из стальной трубки, с сиденьем из деревоплиты. Батюшка сгрузил на стул свою ношу. Я в это время разыскала в подвесном ящике столовой моток скотча и, вернувшись, зафиксировала матерившегося Ивана на стуле липкой лентой.
— Что вы дальше собираетесь делать? — с беспокойством осведомился отец Василий.
— Вам лучше выйти и не смотреть на это, — ответила я, спохватилась, но сказанного уже не воротишь.
Отец Василий встал в позу непримиримости и прогремел басом на всю комнату:
