— Заговор на Невезение, не иначе!
— Даже не спорю, а как иначе объяснить, что Норт, после фейерверка, поднимаясь по ровной лестнице, трижды споткнулся, а на седьмой ступени упал и нос расшиб?!
— Только заговор, — согласилась ее собеседница.
«Спотыкайка» — дошло до меня!
— А Даничка, — всхлипнула некромантка, — он так и не смог меня даже поцеловать! Уж живот скрутило, едва бокал вина выпил, весь вечер в нужную комнату бегал.
«Апохмела!» — по спине холодок пробежался.
— Эдвину хуже пришлось. — Всхлип куда как протяжнее. — Бедненький, даже слов нет, так весь вечер и просидел, глядя в никуда, и только мычал.
«Зависайка!»
О, Небеса Альдоры!
Плюнув на все меры предосторожности, я выскочила из туалетной и опрометью бросилась по коридору. Ночная рубашка и халат развевались, и я даже как-то не сразу поняла, что это я только проснулась, а адептки, видимо, едва с вечеринки вернулись, так как все были не в мантиях, а в платьях, черных с кружевом. Красиво, вынуждена признать, но я красный предпочитаю — цвет артефакторов.
Пробежав по коридору, я ворвалась в комнату и, прижавшись спиной к двери, внимательно посмотрела на Гобби. Мое умертвие осторожненько извлекло из кармана тоненькую булавочку с кристаллами меди, положило на стол, следом был извлечен тоненький, из единого волоса каменного тролля, браслет… И все. Молча смотрю на Гобби, он виновато на меня.
— Спотыкайка где? — простонала я.
— Иии, — пропищал Пауль, прячась под одеялом.
— Извини? — заорала я. — То есть как извини?
— О, — пропищала моя нежить.
— Норт?! — догадалась мгновенно.
— О, — подтвердил паучок.
В глазах потемнело.
— А забрать? — спросила шепотом.
Пауль расстроенно пискнул, Гобби развел руками.
— Мне конец, — простонала я.
Расстроилась жутко и пошла пить чай и учить правила, плакать и пугаться потом буду, когда от ректора приду. На кровать забралась с ногами, укуталась одеялом и услышала:
— Ыы!
Гобби указал на первый лист, где было четко выведено: «Запрещено!»
Далее под номером один значилось:
«Выражение одобрения или неодобрения преподавания ни под каким предлогом и ни в каком виде не допускаются».
— Диктатура, — заметила я.
«В зданиях, дворах и садах Некроса безусловно воспрещается студентам устройство студенческих читален, столовых, кухмистерских», — указывалось во втором пункте.
— Некроманты, — тяжело вздохнула, — а вот у нас допускался перекус на рабочем месте.
— Ыы, — вставил Гобби.
— Ну да, учитывая, что рабочее место некроманта — старые склепы, есть там не особо гигиенично, потому-то они тут поголовно тощие все. — Затем задумчиво добавила: — Или это чтобы от умертвий не сильно отличаться?..
— Ии, — захихикал Пауль.
Я же, глотая чай, принялась изучать все схемы. В принципе, сходства с правилами Академии прикладной магии было немало, но имелись и кардинальные отличия — никаких экспериментов в стенах общежитий, так же категорически запрещалось наносить физический вред соученикам. Именно физический, это подчеркивалось, то есть про моральный вред ни слова. Некрос — других эпитетов нет.
Стук в двери прервал мое изучение предмета. С некоторым удивлением взглянула на часы — шесть утра. До занятий два часа, так кто бы это мог быть? Стук повторился.
Кивнула Гобби, мое умертвие направилось к выходу, открыло дверь, получило записку, закрыло, вернулось ко мне и передало свернутый в трубочку лист бумаги. Открывала я с тяжелым предчувствием — от послания несло ароматом мужского крема для бритья, и аромат был знаком.
«Дорогая Риа».
Начало уже настораживало.
«Как твое здоровье? Как спалось?»
Холодок пробежался по спине, ну и да — ощущение грядущих проблем тоже накатило.
«Знаешь, сегодня я долго думал о тебе…».
Тьма! Тьма! Проклятая Тьма! Мне конец!
«Вспоминал твои ручки и особенно тоненькие шаловливые пальчики с коротко остриженными ногтями…»
Ну да, когтей, выкрашенных в черный цвет, нету — не некромантка я, к тому же давно привыкла к главному требованию артефакторов — никаких ногтей. Но это мелочи — он все понял!
«Твои искусные тонкие пальчики… страшно представить, на что они могут быть способны…»
Тебе лучше этого не знать, Норт, здоровее будешь. Но далее следовало:
«Полагаю, нам стоит встретиться и обсудить твои нежные пальчики еще до того, как ты отправишься к ректору, Риа».
Тьма!
Я уже боялась читать дальше. Просто боялась, но прочла.
«Четвертый корпус мужского общежития, комната 217. У тебя двадцать минут».
Ну и подпись: «Жаждущий встречи Норт Дастел».
И приписка: «Тебя пропустят, я договорился».
Послание выпало у меня из рук. Гобби нагнулся, подхватил, раскрыл, прочел и глухо зарычал. Пауль грустно сидел под одеялом. Я же начала думать вслух:
— Спотыкайка — амулет ограниченного действия. Выполняется из черного железа, закольцовывается, внешне напоминает портновскую булавку…
Договорить не успела, как Пауль, пискнув, выбрался из-под одеяла, метнулся в шкаф и вскоре вылез, держа в лапке булавку. Самую обычную, из металла.
Идея… мысль… Озарение!
— Гобби, нужна черная краска! — скомандовала я, подскакивая.
Моя нежить радостно закивала, я же воодушевилась.
— Не уверена, что получится, но попробовать стоит, — решила, скрываясь в шкафу в поисках одежды.
Надела я форму, ничего иного и не собиралась, а вот белье необычное — черное тонкое кружево, надеванное мной до этого всего несколько раз. Просто от него даже носителю плохо становится, а уж тому, кто трогать вознамерится… Сначала головная боль, после недомогание, затем и состояние, близкое к простуде. Приятного мало. Главное, самой успеть прийти и снять, при этом как можно меньше прикасаясь, потому что мне сейчас болеть нельзя.
— А ой! — пропищал Пауль.
— Да, ты со мной, — согласилась, берясь за расческу.
Две косы у висков, заплела в одну общую на затылке — так волосы не мешают, но из толпы выделяюсь сразу — некромантки с распущенными ходят, мода здесь такая. Волосы распущены, губы черной помадой подведенные, кожа белилами отбеленная, глаза тенями выделены — я по началу все путалась, и на практикуме по упокоению нежити в склепе восставшей леди подала стакан с водой, а в соседку по практикуму запустила заклинанием упокоения… Нехорошо тогда получилось, крик такой стоял, а та леди, почему-то проникшись ко мне сочувствием, быстренько в гроб легла и сделала вид, что я ее уже упокоила. Хорошая леди, я иногда прихожу в склеп, сидим рядом, молча пьем воду.
