— Свет! — кратко скомандовала я.
Тусклый огонек в лампе дрогнул и… почти погас. Не знаю, но с момента поселения в этой комнате мне всегда казалось, что лампочка издевается надо мной.
— Ыыы, — произнесло умертвие и заковыляло к столу.
Я все думала зачем, но тут нежить подхватила стул и выразительно замахнулась на настольную лампу. Вспыхнул свет! Яркий, интенсивный, светлый, в конце концов. И в этом ярком свете я разглядела свое умертвие — это был гоблин. В смысле при жизни был гоблин, а сейчас его остатки-останки. Ухо осталось всего одно и то было изрядно пожевано, нога сломана, и если бы не магия смерти, скелет давно бы осыпался, а так три куска голени вполне себе выдерживали вес маленького тела, на руках — лохмотья кожи, мясо уже сгнило, в провалах глаз тусклый свет, зубы — их видимо выбили. Говоря откровенно — жуткое зрелище. Совсем. И это мой будущий боец и даже практически защитник. Вспомнилось, как он меня от некроманта защищать пытался, и я уверилась — защитник. Гоблин-защитник. Хм. И ладно бы из боевых кланов — там такие экземпляры, что и троллей посрамить могут, но мой оказался простым работягой, ниже даже меня, маленький, щупленький… в смысле костлявый.
— Гоблин, — произнесла я, — значит так, будешь Гобби.
Умертвие опустило стул на пол, село, ручки на коленках сложило и приготовилось смиренно слушать. Я же внимательно его осматривала, думая, что тут можно сделать. Не думалось, хотелось есть, спать и… спать.
— Пошли ужинать, — решила я, понимая, что есть хочу не только я.
— Ыыы! — обрадовалось умертвие.
* * *
В столовой было тихо и пусто. Оно и неудивительно — ночь уже, но, учитывая специфику данного учебного заведения, здесь всегда имелся «ночной суп». Подойдя к круглому столику, я сняла крышку с подогреваемой спящей саламандрой кастрюли, набрала супа, протянула умертвию тарелку. Гобби странно на меня посмотрел, но взял. Затем набрала и себе, отнесла за столик, выбранный нежитью. После вновь вернулась к столу с едой, взяла хлеб, ложки, пришла, села за стол и протянула ложку нежити. Гобби грустно смотрел на суп, видимо сочтя его совершенно непригодным для еды.
— А ты попробуй, — посоветовала я, беря ложку и стараясь не думать, что собираюсь ужинать вместе с трупом, — знаешь, они тут чего-то в еду ночную добавляют, что сил дает и бодрит существенно.
Зомби взял ложку, ему непривычно было в костях такой предмет удерживать, зачерпнул немного супа, поднес ко рту… нет, я понимала, что потом сама есть не смогу, и все равно любопытно было. Засунув ложку в рот, гоблин сделал глотательное движение и замер. Я тоже, во все глаза глядя на него, а Гобби промычал что-то и как стал есть! С огромной скоростью, жадностью и урчанием, и, моментально съев все, протянул мне пустую тарелку. Никто не возражал, я понимала, что ему с его костями будет непросто обращаться с половником и потому сбегала и принесла еще. А потом еще. И еще. И снова два раза. И еще одну миску, наполненную до краев. Гобби блаженствовал, а я с ног валилась, хотя между беготней за добавками тоже съела все из своей тарелки. Сытые и довольные, мы покинули столовую, вразвалку направившись к женскому общежитию, но все больше тревожила меня одна странная мысль — нежить предпочитает мозг, для нее это самое лакомое блюдо, а еще нежить питается кровью и мясом, то есть живой тканью, но при всем при этом мой Гобби с огромным удовольствием ел суп. И пусть суп немного волшебный и много силы восстанавливающий, но все же — что такого в этом супе, что его так высоко оценило умертвие?
— Гобби, — уже подходя к комнате, решилась спросить я, — а что в супе?
Поглаживая надувшийся живот, зомби посмотрел на меня, издал восторженное «Ыыы» и указал на свою голову. «Мозги!» — в ужасе подумала я.
Мы пришли в комнату. Стоило войти, как ярко засияла лампочка. У меня не было сил даже разозлиться на нее, а надо было бы — сколько раз я дописывала домашнюю работу под тусклый, едва видный огонек, а потом все строчки в тетради были кривые!
— Ыыы, — сказал Гобби, взял стул, отодвинул к стене и чинно уселся, сложив руки на коленях.
Запоздало вспоминаю, что нежить — не спит. Она впадает в спячку иной раз, но такое понятие, как сон, ей неведомо. Понимаю, что весь остаток ночи я буду спать, а Гобби нет. Становится страшно. Очень. А потом взгляд падает на календарь, я вижу проклятое шестое первого зимнего месяца и понимаю, что спать сегодня не получится.
— Гобби, — я грустно посмотрела на умертвие, — а завтра у тебя бой.
Отвисшая челюсть была явным показателем степени потрясения нежити.
— Побеждать совершенно не требуется, — начала я утешать то ли себя, то ли Гобби, — важна не победа, а участие. Главное, чтобы тебя не убили… повторно.
Челюсть отвисла сильнее. Для человека такое невозможно, а нежить — вот она, пожалуйста.
— Но я не успею пойти и призвать другое умертвие, — растерянно сообщила я зомби.
Гобби челюсть подобрал, на место с щелчком вставил и молча указал на ногу, мол «я инвалид и дико лапка болит».
— Да, это проблема, — согласилась я. — Будем решать.
И направилась к шкафу доставать ящик с артефактами, изготовленными мною же на первом курсе родного учебного заведения. Вообще, как артефактору, мне пророчили великое будущее — лет через двадцать обучения. Не могу сказать, что мне нравилась перспектива начать самостоятельную жизнь годам к тридцати пяти, но таковы требования к мастеру-магу по направлению «Изготовление артефактов». Вот, например, некроманты учатся всего семь лет, целители двенадцать плюс еще семь практики под началом опытного мага, а артефакторы… Впрочем, не будем о грустном.
— Итак, Гобби, давай думать, что можно сделать с твоей ногой. — Я бухнула весь ящик на кровать. — В конце концов, мы не можем ждать, пока кость срастется.
Нежить укоризненно на меня посмотрела. Да, шутка не к месту, у мертвых уже ничего не срастается.
— Прости, — искренне попросила.
Гобби, пожав костлявыми плечами, подошел со стулом и сел поближе, заинтересованно поглядывая на мои попытки плетения макраме, ювелирные опыты, резьбу по дереву, плетение медной нитью, вышивку, вязание, шитье, и даже лапоть имелся. Мы, артефакторы, едва ли не все известные ремесла изучаем, в процессе овладения мастерством. Лично мне всегда хорошо ювелирные изделия удавались, со всем остальным как-то не срослось.
— Так, — вороша артефакты, задумчиво начала я, — это от сглаза, — убрала плетение из соломы, — это для работы ума, — кольцо едва не отложила, но, подумав, торопливо надела, — это шалости, — пол коробки сдвинула в сторону и запоздало заметила заинтересованный взгляд гоблина, — а вот эти вроде как целительские…
Наверное, артефакт «Усиление активности мозга» помог, потому что в следующее мгновение меня осенила идея! Действительно идея! Всего-то следовало переделать мои целительские артефакты и обратить вплетенные в них потоки магии вспять. А еще мелькнула мысль использовать магию создания големов, мне, конечно, были известны только основы, но… но чем Тьма не шутит.
